Книга Страстная женщина - Люси Монро

– Я работаю над тем, чтобы все изменилось. – В его голосе послышались виноватые нотки.

– Уверена, мы будем довольны результатами вашего труда.

Если бы Винченцо услышал в ее голосе сарказм, он бы уволил ее сразу же. Но голос миссис Перси звучал искренне.

– Мы чаще будем видеть тебя здесь, Одри? – спросила миссис Перси.

– Пока еще не ясно, – уклончиво ответила та.

Разочарование на лице шотландки заставило Винченцо снова почувствовать себя виноватым.

Он не понимал ответа Одри. Конечно же с этого дня они чаще будут видеть Одри!

Одри похлопала миссис Перси по руке и встретилась взглядом с Винченцо.

– Начиная с этой недели вы и дети будете чаще видеться с мистером Винченцо в его квартире на Манхэттене.

Винченцо едва не хмыкнул, увидев шок в глазах няни. Да он и сам почти онемел от удивления.

– Вот как? – спросил он голосом лишенным эмоций.

Ему лучше помолчать, иначе он закричит, а это недопустимо.

На лице Одри появилось упрямое выражение.

– Мы говорили об этом в машине, когда ехали сюда.

Как будто он забыл, о чем они говорили!

– Я бы возражала против этого, если бы дети так не нуждались в родителе. – Миссис Перси, казалось, не замечала напряжения, которое проскальзывало между Винченцо и Одри. – Со временем они будут считать и квартиру, и этот особняк своим домом. Если, разумеется, их будут окружать одни и те же люди.

– Ну… – Впервые за долгое время Винченцо не знал, что сказать.

Несмотря на ярость, которая обуяла его от объявления Одри, ему пришло в голову – она, может быть, права и дети действительно должны жить с ним. Ему стоило подумать об этом самому.

К тому времени, когда к Винченцо вернулся дар речи, он обнаружил на пороге игровой комнаты Франку. Она стояла в дверях, прижимая к груди книжку.

Девочка умоляюще взглянула на него:

– Правда? Мы совсем-совсем будем жить с тобой?

– Вы и так живете со мной.

Маленькие брови Франки озадаченно нахмурились.

– Нет, мы живем здесь.

– Это мой дом. – Произнося эти слова, Винченцо понял: они ничего не значат для маленькой девочки.

Лицо милой девочки выражало нетерпение.

Винченцо не мог этого вынести. Опустившись на колени, он взглянул в глаза племянницы:

– Ты хочешь жить со мной всегда?

– Ты станешь моим папой? Моим настоящим папой, который любит меня, как в моих историях? Как папы, которые не оставляют своих деток.

Грудь Винченцо сдавило. Он мог дать девочке только один ответ:

– Si.

– Моим настоящим папой? Ты обещаешь? – Она потянулась к нему, выражение ее личика было серьезным.

В горле у него встал комок, поэтому Винченцо мог только кивнуть.

– Скажи, что ты обещаешь! Тогда я смогу поверить…

– Я обещаю, – прохрипел Винченцо.

И как она сможет верить ему после того, как ее отец, когда был жив, так сильно подвел дочку?

– Мой прежний папа, тот, который сейчас в раю, никогда не обещал остаться. Ему нравилось уходить.

Боже милосердный! Винченцо и не думал, что слова маленькой девочки могут причинять такую боль.

Он знал: Пину жил по принципу «развлекаться – так развлекаться!», но никогда не думал, что брат будет настолько безразличен к своим детям.

– Могу я получить и маму? – тихо спросила Франка, словно предполагая – она не может просить ничего большего.

– Si.

Это была клятва. Клятва, которую он намеревался сдержать.

Его взгляд переместился на Одри, и он заметил, как ее глаза влажно поблескивают. В ее взгляде читалось одобрение, губы изогнулись в чарующей улыбке.

– Ну, мистер Томази, должна признаться, я этого не ожидала. Возможно, я неправильно о вас судила. – Миссис Перси перевела взгляд с Одри на Винченцо. – Если в ваши планы входит то, о чем я думаю, то признаюсь: не думала, что у вас столько здравого смысла.

Остаток дня Винченцо провел, постигая, как вести себя с четырехлетним ребенком и младенцем. Он являлся опекуном детей уже шесть месяцев, но впервые за это время ему удалось добиться улыбки от Анджело и общаться с Франкой на равных.

И все это благодаря Одри.

У нее не было своих детей, но женщина, которая так напоминала ему голливудскую легенду и даже носила ее имя, казалось, инстинктивно знала, как общаться с малышами. Не говоря уже о несговорчивой няне, которая впервые за это время снизошла до того, чтобы предложить Винченцо принять участие в играх детей. Одри даже поменяла подгузник Анджело. Винченцо не смог бы этого сделать…

Он получил ни с чем не сравнимое удовольствие, общаясь с детьми. Когда же подошло время Одри ехать обратно в город, он сообщил ей: она может остаться подольше, а обратно ее доставит вертолет.

Одри спокойно взглянула на него:

– А что, если я не переношу полетов? Или жду поездки в машине, чтобы расслабиться?

Винченцо открыл было рот, но понял: возразить ему нечего.

– Ты предпочитаешь машину?

– Нет.

– Я не люблю, когда люди играют в игры, Одри, – сощурился Винченцо.

– И я не играю в них. Но мне не нравится, что в ближайшие два десятилетия со мной будут обращаться как с подчиненной.

– Ты намекаешь на то, что я выберу тебя?

– При условии, если ты выберешь меня, я предпочту другое обращение.

Ее честность была достойна уважения. Она могла дождаться, когда он выберет ее, а затем, когда контракты были бы подписаны и клятвы произнесены, начать приказывать.

– Я привык принимать окончательное решение, – заявил Винченцо.

– Убеждена – домашние мирятся с этим, потому что не хотят расставаться с тем образом жизни, который ты позволяешь им вести.

Он часто думал о том же, даже говорил об этом своим родителям, брату и его жене.

Винченцо кивнул, признавая правоту слов Одри:

– Я буду жить иначе.

– Ты говоришь, что должен все контролировать.

– А почему нет?..

Она рассмеялась:

– А ты высокомерный, знаешь об этом?

– Ну конечно. – Он никогда этого и не отрицал. – Постараюсь обсудить с тобой те вещи, которые касаются тебя.

С его стороны это была величайшая уступка, и Винченцо надеялся – Одри это осознает.

Судя по ее лицу, она не поняла, однако произнесла:

– Спасибо.