Книга Сестры? No way! - Сиобхан Паркинсон

Я начинаю соглашаться с Алвой, что Синди невыносима. После первого знакомства я не стала делать никаких выводов, но вчера ее просто невозможно было терпеть. Хорошо, что хоть оделась скромно, впрочем, и тут переборщила. Стоя на пороге, она так повисла на руке отца, будто он был ее собственностью. Она таким взглядом оглядела нашу гостиную, как будто собиралась покупать дом и при этом давала понять, что больших денег он не стоит. А у меня сразу возникло желание бежать и поправлять подушки, придавать всему вокруг более дорогой вид, чтобы набить цену. Но, судя по ее настрою, вряд ли ей можно было угодить. «Высокомерная дура» — единственное, что могла я подумать о ней.

Бедная мама, она выглядела очень напряженной на протяжении всего обеда. Ричард попытался предложить ей выпить стакан вина. Ему виднее, можно ли ей это в ее положении. Мы с Алвой с удовольствием отправились на кухню помыть посуду. Я ждала, что Синди предложит свою помощь, чтобы оставить маму и Ричарда на какое-то время вдвоем, но она не предложила. Не знаю, известно ли ей о ребенке. Но если Алва так отреагировала на эту новость, то чего же ждать от нее.

Я принесла кофе, и в столовой наступила тишина, и было такое ощущение, что люди не просто замолчали на какое-то время, а вообще не знакомы и первый раз в жизни увидели друг друга. Такая тишина бывает в коридоре, когда вы ждете вызова врача, где полно чужих, с которыми неизвестно о чем говорить. Я предложила сыграть в «монополию», чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Глаза Синди засветились, как у маленького ребенка. «Хорошо. — подумала я, — теперь я знаю, что она любит».

— Ты можешь быть банкиром, — великодушно предложила Алва Синди, раскрывая доску. Она стала банкиром и жульничала. Мы все замечали, но ее это не волновало. Естественно, она выиграла. Мы были очень рады, когда они ушли.

Вторник, 2 сентября

Вчера я делала уроки у себя в комнате, когда Алва вошла с сияющими глазами и объявила, что купила для меня что-то особенное. Но это не подарок на день рождения. Я обрадовалась и подумала, что она дарит мне что-нибудь из косметики, но это оказался постер ее любимой группы, точно такой же, какой висит в ее комнате. Алва была так довольна собой, что я не могла разочаровать ее своим равнодушием. Я поблагодарила ее, пообещав, что повешу его на стену, надеясь, что она уйдет и забудет о нем, но она вернулась через несколько минут, прихватив коробку с кнопками, и настояла на том, что сама повесит его прямо над моей кроватью… Она даже сняла репродукцию Монте с кувшинками, перевесив ее на противоположную стену. Хорошо еще, что мне не придется прямо смотреть на белозубых красавцев, лежа в постели. Куда лучше иметь перед собой кувшинки, которыми я смогу любоваться, перед тем как засну.

Среда, 3 сентября

Сегодня вечером у меня голова просто чугунная. А причиной стало заявление Алвы: она, видите ли, надеется, что мама и Ричард не поженятся.

Я ответила, что если мама и соберется замуж, то совсем не потому, что она беременная, она ничего не станет никому доказывать. Алва сказала, что это только молодые люди так думают, что если и беременна, то замуж не обязательно, а мама относится к более старшему поколению, которое придумало для себя разные правила. И добавила, что она в ужасе от того, что будет иметь в сестрах эту жуткую Синди.

После ее слов я почувствовала, что в меня словно вонзили нож. Это была не та боль, как когда резала яблоко и поранила палец, а намного больнее.

— Но она всего лишь будет сводной сестрой, — нашлась я что сказать, но при этом почувствовала, что мне не хватает воздуха.

— Да, но нам придется жить всем под одной крышей, — продолжала Алва.

— О, хватит, Алва. Не нагнетай, — как можно веселее ответила я. — Совсем не обязательно, что они поженятся. Давай поищем во всем этом светлые стороны. Подумай о малыше. Разве он не будет чудесным?

— Он может родиться похожим на Синди, — угрюмо предположила Алва.

Я даже не думала об этом. Я вообще никогда в мыслях не связывала этого ребенка с Синди. Я считала, что он принадлежит только нам. Третий ребенок в нашей семье. Где-то в подсознании я еще как-то связывала его с Ричардом, но не с Синди.

Мысль о том, что этот ребенок будет иметь отношение к Синди, заставила меня содрогнуться. Тогда, значит, он чужой. Мне захотелось запереться в своей семье и никого туда не пускать.

Бедный Боб. Я знаю, что нечестно поступила с ним, отшив его дважды за несколько недель. Но сейчас я испытала чувство, похожее на то, что возникло у меня в тот вечер в боулинге. Я одновременно испытала боязнь замкнутого пространства, смущение и то, что мне не по себе. Я знала, что не могу ни с кем поговорить сейчас, кроме Боба, и как только закончила домашнюю работу, позвонила ему и предложила прогуляться.

Мы бродили вокруг дома, но разговора не получалось. Навстречу нам шли люди — кто выгуливал своих собак, кто собрался на вечернюю пробежку, кто-то вышел, чтобы позвать детей домой, и каждый останавливался, чтобы поговорить с нами. Я думаю, соседи догадываются о том, что происходит в нашей семье и хотят узнать подробнее. Мы встретили Джону Мэрригэн, возвращающуюся из местного магазина с длинными бумажными пакетами, в которые обычно кладут вино, но я думаю, она несла в них джин. Женщина остановилась и долго расспрашивала о маме, поглядывая на меня со значением. Возможно, я ошибаюсь и Джоана просто остановилась перевести дух. У меня паранойя что ли?

Кстати, между этими расспрашивания ми я пыталась объяснить Бобу свое состояние, но в этот раз он был злой и расстроенный, и, наверное, я заслужила такое отношение. Он сказал, что я использую его, чтобы сбрасывать свои эмоциональные проблемы, и мне нечего было на это возразить. Он верно подметил, это правда. Но я сказала, что будет нечестно продолжать использовать его, и если я не порву с ним сейчас, то буду и дальше ему плакаться. Кажется, он не понял, что я говорю, но не спорил со мной. Он проводил меня до ворот нашего дома, не сказав ни слова, потом очень сухо попрощался и, развернувшись, быстро ушел, даже не поцеловав. Я была готова взорваться, глядя на его удаляющуюся спину. Мне хотелось крикнуть, что я виновата и попросить его вернуться, но я знала, что даже если я и сделаю так, все равно через несколько недель повторится то же самое. На этот раз я знала наверняка, что мне не удастся поставить отношения с Бобом на первое место в своей жизни, задвинув все остальное на второй план. Я Очень расстроилась, и мне хотелось плакать, но слез не было.

Суббота, 6 сентября

Ну вот, Алва была права, а я нет. Мама и Ричард помолвлены! У мамы даже есть кольцо. Она показала его нам вчера. Оно тоненькое, из белого золота с несколькими крошечными бриллиантиками, очень красивое и изящное. Но она пока хранит его в маленькой бархатной коробочке в шкафу у себя в комнате, потому что «это» еще неофициально. Мне почему-то кажется, что когда она говорит «не официально», она имеет в виду, что Синди еще не знает.

Алва промолчала, когда мама показала нам кольцо. Я попыталась произнести что-то ободряющее, но не знаю, получилось ли у меня. Потом Алва сказала, что надеется, что скоро Синди уедет учиться в университет. Она имеет в виду то время, когда мама и Ричард поженятся и мы будем жить у них, потому что у нас здесь мало места. Этот переезд мне совсем не нравится. Я выросла в этом доме, я люблю его, это мой дом.