Книга Кенгуру в пиджаке и другие веселые рассказы - Марианна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока муж заправляет бак машины, подхожу. Спрашиваю:
— А что это у вас?
— Восточные сладости, — отвечает человек-птица.
— А где их делают?
— На Востоке.
— А конкретнее?
— Слушай, женщина, ты читать умеешь? В школе училась? Читай? Ва-сточ-ны-и!!! На Востоке!
— А где? Где?
— Север-юг знаешь? Запад-восток тоже знаешь? Тэм-м!!! — Птица маханул рукой на запад.
— Вы меня не поняли. Я…
— Э-э!!! Ты кушать хочешь, а? Или поговорить, а? Если поговорить, летом приходи! Летом!!!
— Да я…
— На, женщина! Так даю! Не надо деньги! Только уйди!!! Уйди!!! — и ворчит мне в спину: — Лю-бо-пит-ная!..
Подъезжаем к Одессе. Плутаем и никак не можем заехать так, чтобы не пересекать весь город, а сразу попасть куда надо. Останавливаемся у придорожного кафе, спрашиваем у старика с пронзительно-синими глазами, который сидит на террасе и нежится под солнышком, как заехать в Одессу. Синеглазый:
— Извините, я не могу с вами поздороваться. У меня жирные руки. Я кушал рыбу. У меня врачи нашли гастрит. Я — больной. Чуть-чуть. Теперь мне надо кушать часто, и это хорошо. Но понемногу, а это плохо. Ну ладно. Счастливого пути.
Синеглазый поворачивается и уходит. Я:
— Уважаемый! А как же нам заехать в Одессу?!
Синеглазый через плечо:
— А что вам? Садитесь в машину и едьте себе. Здесь все дороги ведут в Одессу.
И действительно, мы поехали по первой же дороге. И быстро попали куда надо. Может, это был ангел? Такой одесский синеглазый ангел… Чуть-чуть больной гастритом…
Друг мой Гриша Гольд любил театр. Без взаимности. «Гришенька, — говорила его мама. — Ты же прекрасный скрипач. Выходи на сцену, играй себе». Но Гриша хотел перевоплощаться и говорить со сцены разные слова. Ну там «Быть или не быть?». Или «Карету мне, карету!». Ну, на худой конец, «Коня, коня!..».
Первый его театральный опыт был без слов. Роль царицы полей Кукурузы на новогоднем утреннике в детском саду. Женечка Слободянюк, прима детского сада, два дня рыдала, что ей досталась только роль второго плана — Свекла. И поэтому на утреннике эта маленькая интриганка больно пнула Гришу, да так, что он свалился под елку в своем картонном кукурузном саркофаге и валялся там, лицом вверх, водя ручками и ножками, как божья коровка, не в силах встать.
Дальше — больше. В школьном театре ему поручили роль со словами. Он должен был, как сказала учительница, стремительно вылететь на сцену к сидевшему в глубоком раздумье Емельяну Пугачеву и, задыхаясь от волнения, прокричать: «Батюшка Емельян Иванович, солдаты в лесу!»
Ну, во-первых, насчет «выбежать». На представлении он медленно вышел и развязной, вихляющей походкой пошел на Пугачева. По-своему истолковав слово «батюшка», он фамильярно продекламировал: «Папашя! Солдаты в лесу!»
В параллельной театральным провалам жизни Гриша блестяще играл на скрипке и поступил в музучилище. Там, к несчастью, тоже был любительский театр. И этого афериста тут же взяли вместо выбывшего выпускника. И дали роль. Тихо! Грише Гольду дали роль эсэсовца, который допрашивает пленных. Что случилось с ним на премьере, никто не смог объяснить. Он вдруг робко появился на сцене не в свой выход, одернул черный пиджачок, поправил фашистскую повязку на рукаве, державшуюся на наивной резиночке, близоруко щурясь, огляделся и, не обнаружив пленных, корректно поздоровался с залом: «Хайль…» А потом, откашлявшись и сглотнув, как ябеда в детском саду, заорал в кулису, где за его маневрами ошалело наблюдал весь партизанский отряд в ватниках и теплых шапках, завязанных под подбородками. «Ага! Спайма-ались, русский партизанен!» — вдохновенно импровизировал Гриша.
В Черновцах было много любительских театров. Срывая премьеры, Гриша методично перебирался из одного коллектива в другой. В «Марии» Салынского его молодой геолог, охмурявший девушку в городском саду, хвастался: «Я драгоценные камни ищу. У меня даже бусы есть. Хотите, подарю?» И, не обнаружив в кармане забытых в гримерной бус, наклонившись к собеседнице, большим пальцем кивая на декорации высотных домов, блудливо прошептал: «Они там, в палатке…»
Злой Гришкин гений портил один спектакль за другим, пока в какой-то батальной сцене его не уронили в оркестровую яму.
С тех пор прошло много лет. А Гриша, не поверите, продолжает праздновать 27 марта — День театра — как второй Новый год. Он живет в Закарпатье, играет на скрипке, работает в музыкальном театре «Ромалэ». Цыганом.
Есть в Карпатах такой маленький городок — Вижница. Город художников, поэтов и авантюристов. В Вижнице заканчиваются цивилизация, время, мир. И начинается вечность. Дальше, то есть выше, ходят не в туфлях, а в постолах, ездят не на автомобилях, а верхом на крепких лошадях, лечатся не таблетками, а травами, поклоняются духам воды, леса, гор и привораживают любимых. Привораживают, заговаривают, пришептывают любимых на всю жизнь или на время. Это уже кто как любит. А если от любви страдают, если страдают от любви — распускают косы по плечам, идут в горы и ищут в лесу старую ворожку, что готовит зелья горькие, отворотные. Да мало ли… Сколько там еще загадок и тайн! В Вижнице заканчиваются рельсы. Обрываются — и все. Дальше — тишина, небо, горы, таинственный звон и синий цветочек чебрик.
Именно туда, в загадочную Вижницу, и собрались приехать британцы. Точнее, жители Манчестера. Их интересовали белые грибы, травы, местные живописцы, водопады, старинные автокефальные соборы и — горы, горы, горы.
Толмачей для англичан пригласили из нашего агентства. Должны были ехать Асланян, Розенберг и я. Но Асланян и Розенберг подрались в магазине «Дружба народов». Из-за «Беовульфа». На староанглийском. Это было еще тогда, когда книг не хватало и интеллигентные люди даже дрались за право обладания. Асланян и Розенберг подрались, повалив несколько стеллажей. Их забрали в милицию, и мне пришлось одной ехать за англичанами в Ленинград, а потом сюда, в Вижницу. Конечно, если бы я была в тот момент в магазине «Дружба народов», я бы тоже подралась с Асланяном и Розенбергом. И не исключено, что победила бы. Потому что «Беовульф» — редкость большая и на дороге не валяется.
Вместе со мной в Ленинград за гостями от общественности Черновицкой области выехала самая серьезная женщина города Черновцы Стефания Федоровна Личинка. Личинка — самая серьезная женщина не только потому, что у нее абсолютное отсутствие чувства юмора. Нет. Самая серьезная женщина — это общественный статус. Объясняю. Каждый год в канун Восьмого марта в Черновицком областном драматическом театре проходит торжественное собрание, посвященное этому международному дню, о котором другие народы, кроме бывшего советского, имеют смутное представление. В президиуме собрания сидят суровые дядьки в пиджаках, с ответственными лицами. В виде исключения в этот день в президиум сажают трех женщин. Как правило, одних и тех же. Это профсоюзные деятельницы в костюмах джерси, с навеки залакированными прическами со следами бигуди. Личинка была одной из трех. Испокон веков в нашем городе их называют самыми серьезными женщинами Черновцов. А кого же еще можно посадить в такой президиум?
