Книга Разящий меч - Уильям Форстен

Еще один глоток. Чай словно пробудил его к жизни. Эндрю поставил кружку и обвел взглядом собравшихся:

– Джон, начни, пожалуйста. Как у нас в целом обстоят дела?

Джон Майна открыл папку и посмотрел на друзей. В общем-то, бумаги ему были ни к чему, он и так помнил все цифры и факты наизусть.

– Производство снижается. Об этом мы говорили раньше. Дисциплина падает. Люди работают уже три года беспрерывно, за это время мы пережили две войны, и приближается третья. Количество больных возрастает.

– Зимой это не редкость, – ответил Эмил чуть ли не извиняющимся тоном. – И если бы не чистая вода и канализация, то заболеваемость была бы намного выше.

– Никто не умаляет ваших заслуг, доктор, – мягко сказал Калин. – Без вашей помощи мы бы вообще не справились.

– Я просто сообщаю факты. – добавил Джон, – и не больше того.

Эмил ничего не ответил, но Эндрю видел, что его друг воспринимает болезни как личное оскорбление.

– Что касается артиллерии: у нас триста десять легких четырехфунтовых пушек, сто двадцать двенадцатифунтовых «наполеонов» и двенадцать новых десятифунтовых «пэрротов», которые стреляют разрывными снарядами. Флот и береговая оборона имеют в своем распоряжении сорок два семидесятипятифунтовых орудия и двадцать длинноствольных, пушки, захваченные с разбитых кораблей Кромвеля, и пятьдесят пушек с галер. Шестьдесят четырехфунтовых пушек и дюжина «наполеонов» установлены на лафеты с большим углом возвышения для защиты от воздушных кораблей. Если понадобится, мы можем без труда приспособить их для стрельбы по наземным целям. В день производится около двухсот винтовок и еще столько же гладкоствольных ружей с кремниевым замком. Это в мастерских на Руси. В Риме такие работы только начались, поэтому они делают всего пару дюжин гладкоствольных ружей в день и два четырехфунтовых орудия в неделю. В следующем месяце, думаю, дело пойдет лучше.

– И сколько ружей у нас всего?

– Почти двадцать тысяч винтовок, стреляющих разрывными пулями, еще сорок тысяч обычных кремниевых ружей и тридцать тысяч гладкоствольных. Если бы мы не потеряли почти восемь тысяч пушек в морских баталиях, было бы, конечно, больше.

– Ну что ж, неплохо, – подвел итог Эндрю. – Вполне достаточно для шестнадцати дивизий, Пятого и Третьего корпусов вместе с гарнизонами и ополчением. – Но на этом фронте у нас остается только десять дивизий, – продолжил он. – Нужен еще корпус из трех дивизий в Риме на случай, если они нападут с той стороны, и один резервный в Суздале, который, если понадобится, можно отправить для подкрепления на восток или запад. У нас около шестидесяти тысяч человек по всей линии фронта, а врагов почти в шесть раз больше. – В следующем месяце будет новый корпус, – отозвался Джон.

– Люди плохо подготовлены, – возразил Ганс, посмотрев на Дмитрия.

– Мы сейчас обучаем почти сорок тысяч человек, – ответил Дмитрий. – В данный момент не более десяти тысяч имеют оружие, расчеты полевых батарей вместо пушек обучаются на макетах из бревен. Седьмой корпус нельзя выпускать в бой еще по крайней мере два месяца.

– Нам не дадут столько времени – вы слышали, что рассказывал Гамилькар, – сказал Эндрю, кивнув в сторону правителя Карфагена. Хотя тот уже немного говорил по-русски, улавливать быструю речь ему было трудно. Но, услышав свое имя, он решил сказать, что думает.

– Через месяц, – произнес он медленно, – когда вырастет трава для лошадей, они придут. Они появятся сразу после следующего полнолуния. У них это называется «праздник молодой травы».

Услыхав о пире в полнолуние, все притихли, вспоминая те подробности, о которых поведал Юрий. Эндрю посмотрел на Гамилькара. Не меньше пятидесяти тысяч его соплеменников умрут той ночью.

– У них есть эти проклятые летающие машины, и они могут следить за нами, а мы нет, – проворчал Пэт.

– Мы вернемся к этому позже, – пообещал Эндрю, надеясь, что Чак сможет высказаться на сей счет определеннее.

Изобретатели, которые ранее так гордились техническим превосходством своей армии, были в шоке, когда выяснилось, что враг создал летающие корабли, которые могут передвигаться по воле человека, не завися от ветра.

В течение всей зимы, невзирая на погоду, воздушные машины мерков, похожие на огромные уродливые сигары, поднимались в небо, наблюдая за постройкой фортификационных сооружений и периодически бомбя Суздаль. Первое нападение, случившееся на следующий день после победы над «Оганкитом», превратило пороховой завод в груду развалин. Последующие налеты хотя и не были столь разрушительны, но тем не менее привели к неприятным последствиям – русские крестьяне смотрели на летающие машины мерков с ужасом. Два таких летающих шара долетели даже до Рима и разбомбили сортировочную станцию, там сгорело множество драгоценных товарных вагонов.

Эндрю откинулся на спинку стула и посмотрел на карту Потомака, расстеленную перед ним.

– Еще что? – снова обратился он к Джону.

– С продовольствием все в порядке. Слава Богу, в прошлом году урожай оказался лучше, чем ожидалось. Из Боба Флетчера получился отличный интендант, надо сказать. У нас имеется запас солонины на три месяца – свинина, говядина и даже это отвратительное сушеное китовое мясо, которое неизвестно за что любят римляне. Сухарей хватит на год. Русь обеспечена продовольствием до нового урожая. До тех пор пока мы будем рядом с железной дорогой, транспортных проблем не возникнет. На сегодняшний день у нас шестьдесят восемь паровозов и приблизительно семьсот вагонов. Можно без особого труда перебросить два корпуса до Рима и обратно. У резервного корпуса поезда стоят под парами, для других корпусов тоже можно в любой момент подать транспорт. Медного провода достаточно, как и цинка для получения водорода, а вот свинец закончился – сейчас используем остатки. Бревна для ремонта основных мостов готовы, так что в случае необходимости починить их можно быстро. Подходят к концу запасы чугуна и стали. Рельсов для укладки маловато, не хватает инструментов, а главное, людей, которые умеют класть рельсы. Запасы селитры для пороха ограничены, на Руси мы использовали уже почти все, и если бы не Рим, не знаю, что бы мы делали.

– Нельзя ли как-нибудь увеличить производство мушкетов? – спросил Ганс, возвращаясь к началу разговора.

Джон покачал головой: – В Риме только начали производить их, к концу месяца они научатся делать по семьдесят пять штук в день. Вспомни, что перед Тугарской войной мы и сами выпускали не больше сотни. Дело в том, что здесь у нас было три года, чтобы научить рабочих производству, а в Риме все приходится начинать с нуля. Получается замкнутый круг: нужно послать как можно больше наших людей в Рим, чтобы научить их, но в то же время, если большинство уедет, здесь будет некому работать.

– Может, послать рабочих с завода? – предложил Калин.

– Мы уже отправили в Рим двести человек, – отозвался Джон. – Если уедет еще кто-то, производительность снизится еще больше.

Эндрю посмотрел на Калина. Тот задумчиво теребил пуговицу на рубахе, как всегда, когда принимал какое-то решение.