Книга В шатре у бедуина - Энни Уэст

— Нет.

Она всю жизнь была одна. Так почему же это неожиданно стало таким важным?

— А что насчет тебя? Кто-нибудь особенный ждет тебя дома? — Неудивительно, если в столице его терпеливо ждет девушка. Или жена.

И почему она об этом прежде не подумала? Ее сердце словно льдом сковало, когда она подумала, что делила кровать с женатым мужчиной, мечтала о его прикосновениях.

— Нет, никого особенного. — Амир не улыбался, но в темных глазах было странное выражение.

Что-то неизъяснимое пролегло между ними. Что-то, чему она не могла дать название.

Кэсси старалась не обращать внимания на исходящий от него терпкий запах сандалового дерева и теплой мужской кожи. Она лихорадочно подыскивала тему для разговора, но на ум, как назло, ничего не шло.

— Тебе нравится играть на сцене? — пришел он ей на помощь, опуская взгляд на ее сложенные на коленях руки.

— Да, нравится. Большую часть времени. — Театр был для нее и спасением, и убежищем.

— Но не всегда?

Она пожала плечами:

— Есть и плюсы и минусы, как обычно. — Слишком много мужчин считали, что актрисы — особенно с такой яркой внешностью, как у нее, — или глупые, или легкодоступные, либо и то и другое. — Но мне нужно зарабатывать на жизнь… Я подрабатываю официанткой и берусь за любую работу, лишь бы свести концы с концами. Я очень долго копила на эту поездку.

— Волонтерство имеет для тебя такое большое значение?

— Да, я хочу быть волонтером. — Она пожала плечами, не желая объяснять, почему ухватилась за эту возможность. Она и так рассказала Амиру слишком много… личного.

Всю свою жизнь Кэсси была одинока. То и дело она пыталась наладить отношения с матерью, но безуспешно. Она обвиняла дочь в разрыве с ее единственным, по ее утверждению, любимым человеком — отцом Кэсси. Появление ребенка, как она говорила, положило конец романтике в их отношениях. Потом ее мать отгородилась от всех — в особенности от Кэсси — и ни разу не показала даже намека на неравнодушие. Кэсси трансформировала этот опыт в собственную решительность. Тем не менее она жаждала большего. Стабильности, причастности к чему-нибудь.

Время в Тарахаре дало бы ей понять, чего она на самом деле хочет.

В попытке избежать проницательного взгляда собеседника Кэсси потянулась за абрикосом и случайно натолкнулась на Амира, когда он наклонился. Тот отдернул руку, словно его ошпарили. В изумлении Кэсси уставилась на его напряженное лицо. Было в нем что-то угрожающее, как будто она вторглась на частную территорию.

А так оно и было. Он королевской крови, привык ко всему лучшему, а теперь ему приходится делить жилье с незваной гостьей. Гостьей, которая в другое время и взгляда бы не удостоилась.

Он молчал.

Кэсси сделала попытку встать.

— Стой! — Это была не просьба. Это была команда.

Амир потянулся, словно хотел ее задержать, но не стал ее касаться. Словно одно прикосновение скомпрометировало бы его. Выражение его лица было угрюмым, отстраненным. Ушла в прошлое непринужденная приятельская атмосфера.

Неужели ей все показалось? Или это просто была маска презрения?

Она уже потеряла счет тем случаям, когда близкие люди отталкивали ее, узнав правду о ее родителях. О том, как отец оплачивал ее обучение в элитной школе, где ей было плохо. Там были девочки, которые превращали ее жизнь в ад. Учителя, которые наблюдали за ней с любопытством и недовольством. Мамы и папы других учениц, которые смотрели на нее свысока, словно боялись, что она «дурно повлияет» на их бесценных голубушек. Прошлые обиды не забылись; она поняла это еще раз, взглянув на его замкнутое лицо. Как бы она ни старалась, она видела только неодобрение и презрение.

— Я пойду, если ты не против… — Ей понадобились все актерские навыки, чтобы голос не дрогнул, выдавая ее боль. — Знаю, мое присутствие нежеланно…

Кэсси поспешила встать, путаясь в складках плаща. Она лучше посидит в ванной, чем останется здесь. Рука обхватила ее запястье и потянула вниз, и она шлепнулась на подушки, прошипев что-то сквозь зубы. Амир не отпускал ее. Его длинные пальцы сжимали ее руку, твердые и теплые. Она молча выругала себя — даже сейчас она упивалась этим ощущением. Кэсси уставилась на него, обуреваемая яростью, болью и невольным любопытством. Его лицо не выдавало ни единой эмоции. Его каменные черты могли быть вырезаны много веков назад искусным скульптором, сумевшим передать красоту и силу характера модели. Сильный нос, волевая челюсть, глубоко посаженные глаза намекали на какую-то тайну. Один взгляд на его губы горячил ее кровь.

— Нет.

Кэсси была настолько поглощена изучением его лица, пытаясь прочитать его мысли, что не уловила смысла ответа.

— Прости? — Она с трудом оторвала глаза от его рта.

— Ты… желанна.

Слова повисли между ними, и, казалось, они оба затаили дыхание. Кэсси едва могла соображать. Эти глаза…

— Нет нужды щадить мои чувства, — возмущенно произнесла она.

Его рот изогнулся в насмешливой полуулыбке.

— Я не любитель банальностей, Кэсси. Если я что-то говорю, значит, я так считаю. — Его пальцы скользнули ниже, и теперь он держал ее за руку. — Тебе рады в моем шатре.

— Ты очень добр…

— Это не доброта. — Его голос, словно патока, лился лениво и неспешно. — Я не добрый человек. Я мало видел доброты. Но я всегда говорю правду. Поверь мне, когда я говорю, что ты желанна.

Дыхание со свистом вырвалось из легких Кэсси, когда она наконец позволила себе взглянуть ему в глаза.

Желанна в физическом, сексуальном смысле. Желанна в том плане, которого она избегала всю жизнь. С того самого дня, когда она поняла, что значит быть содержанкой. Когда она узнала, что ее мать зарабатывала на жизнь, потакая сексуальным потребностям мужчин, сначала отца Кэсси, а затем, когда он бросил ее, череды требовательных богачей, которые ни в грош ее не ставили. И тем не менее, видя голод в глазах Амира, чувствуя свою руку в его руке, она не испытывала обычного отвращения. Это был трепет волнения. Впервые в жизни Кэсси испытывала желание. Она хотела человека, которого едва знала. Незнакомца, который уделял ей больше внимания, чем любой человек, которого она знала.

— Не удивляйся так. Неужели это странно? Ты красивая женщина. Невероятная.

Его теплый взгляд задержался на ее лице, не на пышных формах, словно в ней было что-то большее, чем приятное глазу тело.

— Я не… Я не могу… — Ошеломленная, Кэсси покачала головой.

Дар речи куда-то улетучился. Она же эксперт в отклонении подобных предложений с беззаботностью и юмором! Она всегда проходила через минное поле возможных сексуальных связей, не оглянувшись. Теперь все по-другому. Именно с Амиром Кэсси впервые пожелала близости.

Он отпустил ее руку и положил себе на колено. Кэсси наблюдала за ним, одержимая стремлением потянуться к нему, обнять, прижать к себе.