Книга Мастер сыскного дела - Андрей Ильин

— Верно! — ойкнула внучка покойника, испуганно на цыганку таращась. — Так и есть — деда моего, академика, убили месяц назад!

Поцокала цыганка языком, да тут же успокоила, как смогла:

— Ты не печалься, красавица, то горе прошлое, а вслед ему другие идут! Ох, вижу-вижу... Не последней та смерть будет, коли загодя беду от себя не отведешь!

Заморгала Света.

— Кому беда грозит?

Водит цыганка по ладошке, читает судьбы, будто книгу раскрытую.

— Есть у тебя любимый, который сам собой красавец и жених завидный, да того он не знает, что грозит ему смерть неминучая, что по пятам за ним ходит.

— Ой! — сказала Светлана. — А вы ничего не путаете?

— Чего путать, когда ясно видно, — возмутилась цыганка, — вот линия судьбы, что в тот бугорок уперлась, а вкруг него линии, будто змеи сплетенные, и коль пересекут они его хоть малость — так беда! Все на ладонях наших наперед прописано, все там есть про жизнь нашу от рождения до самого смертного часа!

— Как же помочь ему?

— Уж и не знаю, — пожала плечами цыганка. — Вижу лишь, что виной тому вещь, что принадлежит ему не по праву, да все беды и несчастья к себе будто магнит притягивает, и покуда есть она у него — не быть ему счастливым!

И Светлана вновь завыла дурным голосом, будто по покойнику. Хоть был «покойник» тут же, живехонек и вполне бодр.

— Чего она еще наговорила?

— Сказала, что будто бы ждет тебя встреча с незнакомцем, который укажет путь к спасению, но лишь если ты сможешь его узнать и ему доверишься.

Во дает «бабуля»!.. Как же его можно узнать, коли он незнакомец?

И как поверить тому, кого не узнать?..

Путает что-то зловредная старуха, пугает.

— Я вот теперь все время думаю, — заговорщически прошептала Света, — а вдруг она меня сглазила?

Ну уж!..

— Ты вот что, ты больше к цыганкам не подходи, — выговорил Светлане Мишель, — врут они все, не слушай их!

— А про деда она как догадалась? — спросила Света.

— Ну не знаю, может, некролог прочитала? — стушевался Мишель-Герхард фон Штольц. — Все равно не ходи!

А сам подумал — а ведь про академика-то она не соврала!.. Хотя, что касается лично его, она не угадала. Ну конечно — не угадала! Лично он помирать не собирается и ни в какие порчи не верит!

Вранье все это, пережитки, на которые истинные джентльмены внимания обращать не должны! Нет никаких сглазов — тьфу, тьфу, тьфу!..

Так решил Мишель-Герхард фон Штольц!

И ошибся!..

Глава 12

Как добрался Мишель до Москвы — то рассказ отдельный, но с грехом пополам добрался. Вот она, золотоглавая, кою он уж не чаял увидеть!..

Еще поезд не остановился, как он, торопясь, спрыгнул с подножки, да тут же чуть не был сбит с ног. На вокзале — толкотня, галдежь, люди с торбами бегают по перронам, пихаясь друг с дружкой, спят вповалку на баулах, бегают с жестяными чайниками за кипятком, едят, тут же, спрыгнув на пути, справляют нужду, уж никого не стесняясь. Меж людей шныряют воры и чумазые беспризорники, которые тащат все, что плохо лежит. Все куда-то хотят ехать, беспокойно спрашивая о поездах, а иные уж и не хотят, прочно обосновавшись на вокзале и промышляя в Москве работой, а то и разбоем.

Просто какой-то библейский Содом!

С трудом протиснувшись сквозь толпу, Мишель выбрался на прилегающие улицы. Был он, как все, грязен, пропах своим и чужим потом и махорочным дымом и чувствовал себя самым ужасным образом.

Куда теперь?..

Куда, он долго не думал — конечно, домой!..

Анна, отворив дверь, его в первое мгновение не узнала. Он увидел растерянные, испуганно округлившиеся глаза, и, торопясь, сказал:

— Не бойся, это я!

— Ты!

Анна всплеснула руками и бросилась ему на шею.

Она повисла на нем, часто целуя и всхлипывая.

— Не надо, я с поезда, я грязен, — уговаривал Мишель, силясь оторвать ее от себя.

Но Анна, ничего не слушая, целовала его обросшие недельной щетиной щеки, лоб, губы, бормотала:

— Ты!.. ты!.. ты!..

— Оставь, ведь я с мешочниками, я с солдатами ехал, — все уговаривал он.

Анна порывисто отстранилась, взглянула на него, сияя.

— Но ведь ко мне ехал?! — улыбнувшись сквозь слезы и кокетливо поправляя сбившийся локон, спросила она.

— К тебе!

И Анна вновь накинулась на него, обнимая и целуя, и он уж не пытался отрывать ее.

И сей же миг сзади, налетев вихрем, в ногу Мишеля кто-то отчаянно вцепился и стал его теребить за штанину и тянуть к себе...

Мария... Маша...

— Ты приехал, ты насовсем приехал? — спрашивала она, вопросительно глядя снизу вверх. — Ты теперь не уедешь — да?

Кабы так!..

Едва помывшись и побрившись, Мишель уж стал собираться.

— Куда? — с тревогой спросила Анна.

— Дай мне, пожалуйста, чистое платье, — попросил Мишель.

Анна ушла, вернулась, протянула ему глаженую сорочку.

Вновь спросила:

— Куда ты?

— Мне на службу надо, — пряча взор, уклончиво ответил Мишель.

Хотел было пойти к двери, но Анна, сделав шаг, решительно заступила ему дорогу:

— Я тебя не пущу! Не пущу — так и знай! Тебя три месяца не было, я даже не знала, жив ты или нет, а теперь ты вновь уходишь! Я должна знать, что ты задумал!

Ну не силу же ему было применять!

— Я был в Ревеле, — сказал Мишель. — Ценности, которые мы в комиссии по домам собираем, их там разворовывают без всякого зазрения совести. Я сам видел. Надо теперь идти в ЧК к товарищу Варенникову, чтобы он разобрался.

Услышав страшное слово «ЧеКа», Анна помрачнела.

— Не надо тебе туда ходить, — сказала она. — Они ведь все одинаковы, это они всю Россию растащили-разворовали.

— Кто? — спросил Мишель, удивленно глядя на нее.

— Красные.

Мишель насупился.

А ведь батюшка Анны, Осип Карлович Рейнгольд, он ведь не был красным, был дворянином и поставщиком двора его Императорского Величества, а тоже за царскими сокровищами охотился, не брезгуя скупать их у душегубов с Хитровки. Да того пуще — чуть Мишеля через них жизни не лишил! Так что не одни красные Россию разоряли.

Но вслух о том Мишель не сказал — о батюшке Анны они никогда не говорили, всячески избегая сей болезненной темы.