Книга Мастер сыскного дела - Андрей Ильин

Навряд!.. Было ли на Руси время, чтоб не кому-то, а чтоб всем лучше прежнего жилось?

Пожалуй, и не было! Да и будет ли впредь?..

Поживем — увидим!..

Коли... доживем!

Послесловие

Тихо вокруг да безлюдно, из края в край чащи лесные да грязь непролазная — ни человека, ни зверя не видать. Но вдруг будто колокольчик далеко забренчал, да все громче, все ближе, словно то тройка почтовая скачет...

Но нет, то не колокольчик звякает — то цепи звенят. Бренчат кандалы, уныло бредут по Владимирскому тракту каторжане в халатах арестантских — на ногах цепи, что по грязи волочатся.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь...

Сколь же их тут — да ведь сотни! Идут, под ноги себе уставясь, об одном лишь мысля — чтоб до привала поскорей добраться, а дале уж не загадывают.

Дзинь.

Дзинь...

Далека дорога в Сибирь — не все живыми дойдут.

Позади колонны, что солдаты охраняют, телеги, добром груженные, едут, на телегах арестанты, нахохлившись, сидят, — убогие, да калеки, да средь них те, что побогаче али происхождения не подлого, а дворянского. Но хоть дана им сия поблажка, да все ж на ногах оковы, что вниз цепями свисают, кожу в кровь истирая.

На третьей телеге Яков Фирлефанцев сидит, коего в халате арестантском не признать.

— Чего насупился, сиятельство, чего молчишь, будто водицы в рот набрал? — спрашивает, толкает его в бок возчик.

— Не сиятельство я, — нехотя отвечает Яков.

— А хошь бы и сиятельство, — усмехается мужик. — И таких мы, бывалоче, возили. Были вы господа, а ноне все ровня, все — каторжане без роду, без племени! За что тебя, сердешного, в рудники-то везут?

— Человека я убил.

— Душегубец, значица... Тут, почитай, все такие. За что раба божьего сгубил — за дело али по баловству?

— Дуэль меж нами была.

— Значица — по баловству. Господа, они завсегда так: чуть что не по ним — тут же за шпагу хватаются, да ну резать друг дружку до смерти! Денег не поделили, али бабу, али еще чего? Что на то скажешь?..

Молчит Яков...

— Ну, как знаешь, сиятельство...

Звенят кандалы, скрипят жалобно колеса, чавкает под ногами грязь непролазная, кричат сердито возчики:

— Но, шибче ходи, проклятуш-шая!

Погоняют каторжан солдаты:

— А ну — не тянись, веселей шагай!

Сколь верст уж пройдено...

Сколь верст еще впереди...

А что там ждет — кто нынче от тягот преставится, кто живой до места добредет, а кого уж после, в землице сибирской, в рогожку завернув, схоронят — поди-ка, узнай!

Темна судьба человечья, сколь вперед ни гляди — ни зги не видать!.. Один лишь Бог про всех все знает и ведает, да его о том не спросить!..

Живи покуда, раб божий, страдай да лишку не ропщи — короток век твой, недолго, чай, осталось мучиться...