Книга Злобный король - Мила Кейн

на свою благосклонность. Я уберег запястья моей королевы бала от повреждений, и она отплатила мне за это.

— Не подходи ближе. Я вооружена. Лучше просто отпусти меня. — Ее голос не дрогнул.

— Открой дверь самостоятельно, и можешь идти.

Я выпрямился и оперся бедром о стул рядом со мной.

Она повернулась к двери, что-то просовывая в замочную скважину.

Я понаблюдал за ней минуту, а затем фыркнул.

— Твоя техника ужасна.

— Ах! Просто отпусти меня, больной ублюдок! В конце концов, ты оставил меня одну пять лет назад. Просто забудь обо мне снова, — огрызнулась она.

Эти слова застали меня врасплох. Столько всего еще предстояло прояснить, что я не мог собраться с мыслями. София повернула расстроенное лицо обратно к двери, вертя в руках маленькую металлическую деталь, которую заталкивала внутрь. Она выругалась, засунув палец в рот. Меня разозлило, что она порезалась из-за такой бесплодной попытки.

— Пора заканчивать. Все кончено. Умей проигрывать, — сказал я.

Она покачала головой, находясь на грани истерики.

— Нет, не кончено. Я не вернусь туда, чтобы играть с тобой в дом.

— Играть в дом? У тебя довольно мрачное воображение, если ты считаешь, что быть привязанной к столу — это нормальный способ поужинать. Должно быть, семейные трапезы Де Санктисов интереснее, чем я думал.

София раздраженно хмыкнула и попятилась от меня. Вид ее удаляющейся фигуры побудил меня последовать за ней. Может, у меня и был кусок ткани, привязывающий ее ко мне, но у нее, похоже, тоже было чем удержать меня. Невидимая нить между нами, которую мы не могли разорвать.

— А теперь иди ложись. Завтра у нас долгий день.

Я старался говорить разумным тоном. Судя по тому, как поднималась и опускалась грудь Софии, я не слишком преуспел в этом.

— Нет. Тебе придется заставить меня, — отрезала она.

Я не мог сказать, предупреждала она меня или умоляла. Мне было все равно. В любом случае, это меня завело.

На моем лице промелькнула улыбка.

— С удовольствием.

Я бросился к ней, предвидя, что она сделает ложный выпад в противоположную сторону. Моя левая рука обхватила ее, и сила столкновения закрутила нас по кухне.

Ощущение ее тела в моих руках воспламенило мою кровь. Я хотел ее, и, черт возьми, я устал сдерживаться. Я не мог забыть любопытство в ее глазах, когда прикоснулся к ней у реки. В конечном итоге, я прижал ее к стойке, одна ее рука оказалась зажатой между нами, а вторая… я даже не знал, где была вторая.

— Слишком много подготовки для такой короткой борьбы. Может еще один раунд, королева бала?

Она улыбнулась мне, и я напрягся, зная, что ее самоуверенность не предвещает ничего хорошего.

И тогда я почувствовал это. Острие уперлось мне в бедро.

Я рассмеялся. Не смог сдержаться.

— Если ты хотела залезть мне в штаны, есть более простые способы.

Я сам был виноват в том, что недооценил Софию. И был готов терпеть последствия этого. Ее прикосновения в любом случае были чертовски возбуждающими.

— Это бедренная артерия. Один укол, и ты истечешь кровью через две минуты. — Ее голос был далеко не таким спокойным, как она думала.

Моя улыбка стала еще шире.

— Что за маленькое злобное создание. Ты не изменилась, lastochka. Ты по-прежнему единственная женщина, которой я позволил бы пролить свою кровь.

Она усмехнулась.

— Ты не позволял мне оставить шрам на твоем лице, и тебе точно не понравится, если я проткну тебя здесь.

В подтверждение своих слов она вдавила острый конец того оружия, которое раздобыла, в мое бедро чуть сильнее.

Я лениво приподнял бровь.

— Ты удивишься, София, как я буду рад любому твоему прикосновению в этой области.

Она покраснела. В тусклом свете я смог разглядеть, как приоткрылись ее губы. Ее было легко взбудоражить. Моя маленькая нетронутая птичка слишком привыкла к своей красивой защищенной клетке. Она забыла, на что похожа жизнь снаружи.

Я толкнулся в нее бедрами, и мой член коснулся ее пальцев. Я уже был тверд, как камень, и мой член получал огромное удовольствие от нашей борьбы.

— Прекрати пытаться отвлечь меня. Я могу убить тебя прямо здесь и сейчас, — предупредила она.

— Тогда вперед. Я жду, — пробормотал я. — Убей меня.

Ее щеки потемнели от гнева или разочарования. Уверен, она чувствовала в избытке и то, и другое.

— Не играй со мной. Я могу это сделать, — выдавила она.

— Нет. Ты не можешь, и это нормально. Ты не убийца.

— Может, и убийца. Может, ты станешь моей первой жертвой. Кроме того, это самооборона.

— Так и есть. В таком случае сделай это более личным, — сказал я и двинулся, прежде чем она смогла меня остановить.

Молниеносно я схватил ее за руку, вытянув вверх, и выбил у нее почву из-под ног. Мы тяжело приземлились, и София выругалась, когда я забрался на нее сверху. Я прижал свой стояк к ее центру. Ее ноги раздвинулись вокруг моих бедер, и я поднес ее руку к своей шее. Отвертка, которую она нашла, была отличным оружием. Теперь она находилась прямо у моей яремной вены. Мое жесткое тело казалось чертовски твердым на фоне мягкости Софии. В таком положении материал ее трусиков прижимался к моей эрекции, обтянутой джинсами.

Качнув бедрами, я подтолкнул ее руку к своей шее, направляя острие отвертки глубже.

— Вот так лучше для твоего первого убийства, София. Так ты сможешь смотреть мне в глаза и наблюдать, как жизнь понемногу покидает меня.

Ее взгляд был прикован к тому месту, где металлический наконечник был в нескольких секундах от того, чтобы проколоть кожу. Ее пальцы ослабли в моей хватке. Она не пыталась пробить мне шею этой штукой, но и не отпускала.

Я стал вращать бедрами, потирая грубый бугорок ткани, натянутой моим членом вверх и вниз по ее трусикам, и она задрожала в моих объятиях.

— Я могла бы сделать это, — бессмысленно прошептала она.

— Тогда сделай, lastochka. Сделай и беги домой, к papa Антонио. Запрись в маленьком защищенном замке и позволь ему выбросить ключ.

Я выгнулся навстречу ей, и по спине пробежал жар. Черт возьми, трахаться всухую с этой женщиной было лучше, чем всё, что я чувствовал за последние пять лет. Я мог бы кончить вот так, вдавливая ее в пол, как животное.

София напряглась, ее тело замерло, а рука снова пришла в движение. Она прижала отвертку к моей шее, и кожа, наконец, лопнула. Ей не понравилось слышать правду о себе. Тепло потекло по моей шее одновременно с длинной дорожкой слез, хлынувшей из