Книга Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла - Мария Кимури

взглянул и спрятал. — Если они не дураки, а они вряд ли дураки, то еще днем ушли с фермы в пустыню, теряться. Кого ты там положишь, на пустой ферме — пару кур и драного койота?

Марко мрачно зыркнул, но возражений не нашел.

— Если вопросов нет, то иди! Хотя, стоп. Еще вопрос есть, — Билл выдержал паузу и медленно и негромко спросил: — Не было ли в последнее время у твоих парней каких-либо ин-ци-ден-тов с с этой девчонкой, которая типа учительницы?

— Нет, босс, — ответил Марко, глядя прямо в глаза Билла честными карими глазами. — Не знаю ни о каких инцидентах. Никто ее пальцем не трогал.

Билл с минуту буравил Марко взглядом.

— Так какого же хера она с ними пошла? — заорал он.

— Не знаю, босс.

— Так вот! Скажи своим головорезам, и чтобы слово в слово! Нельзя срать там, где живешь! В собственном доме не срут! Поэтому в городе вести себя прилично! Чтобы не было никаких инцидентов, блядь! Узнаю, пристрелю к дьяволу! Передать, как я сказал! Понятно?

— Да.

— Пошел, — сказал Билл, и когда Марко закрыл за собой дверь и скатился по лестнице, добавил глухо: — Тут замешан кто-то из его сброда. Вот только кто кому врет — они Марко, или Марко мне?

На этот раз Ник предпочел промолчать.

*

Они ехали неспешно – низкорослые лошадки женщин не могли бы выдерживать быстрого шага их коней. Вечернее солнце высвечивало все складки этой пустынной, каменистой земли, которую даже осенние и зимние дожди не могли досыта напоить – трава росла островками и клоками. На возвышенностях свечами торчали колючие зеленые столбы, поднимая к нему боковые отростки, похожие на руки. В низинах рос колючий кустарник – разный, но сплошь колючий — и низкорослые деревья с узловатыми стволами, с их ветвей иногда свисали сухие плоды-стручки. Солнце днем поднималось невысоко, и это указывало на вторую половину осени, но день был на удивление теплым. Впрочем, северный ветер нес прохладу и обещал зябкую ночь.

Донна описала выбранный путь так: сделать крюк по холмам, чтобы из деревни видели их едущими на северо-запад, затем свернуть восточнее, пройти каменистой низиной, чтобы их следы потерялись, и сухим руслом подняться к маленькому источнику, скрытому камнями. Перед ними поднимется склон плоскогорья, в глубине которого обосновались противники. Здесь много расселин, поднимающихся вверх, отследить их все невозможно, а скрыться в них легко. Переходя постепенно севернее и восточнее, можно без труда скрываться несколько дней – а дольше тянуть не следовало, прокормить себя в этой непривычной пустынной земле будет сложно.

— Они храбры, но слабы, — бросил Келегорм на родном языке в сторону женщин. Пузатая, немолодая лошадь Нэн так и норовила притвориться хромой, чтобы идти помедленнее, и сперва Нэн щедро бранила ее словами, которые Маэдрос не всегда понимал, а затем Донна одергивала Нэн, требуя не сквернословить. Немного времени спустя все повторялось.

— Выбора нет, — ответил Маэдрос сухо.

Во второй половине дня они остановились, чтобы дать лошадям поесть. Сухой воздух вызывал жажду, но Маэдрос пил свою воду скупо, и предпочел напоить из фляги Гнедого. Казалось, их бедные четвероногие товарищи были в недоумении, оказавшись в царстве колючек и жесткой полусухой травы, и щипали ее с опаской. В то время как лошади женщин привычно объедали даже листву с некоторых колючек и, казалось, не страдали от нехватки воды.

Небольшую металлическую флягу Нэн сняла с пояса уже после того, как все напились, да еще извлекла из сумки вырезанный из дерева неровный маленький стакан. Плеснула в него из фляги, выпила одним духом и выдохнула. Разнесся запах перегонки с примесями тяжелых масел.

— Что это? – спросил Куруфин мрачно — он оказался рядом, Нэн с морщинистой улыбкой протянула флягу ему, и по его лицу сделалось понятно – он считает это невезением.

— Мое собственное виски! Своими руками варила и гнала, — заверила его Нэн. Маэдрос уже решил, что брат оттолкнет угощение, но тот неожиданно взял флягу и отпил изрядный глоток. Скривился.

— Очистка никуда не годится, — сказал Куруфин, резко выдохнув.

— И много ли ты, парень, гнал виски в свои лет двадцать? – спросила насмешливо старуха.

— Мне нужна перегонная машина, и будет гораздо чище.

Подъехал Келегорм, бесцеремонно протянул руку за флягой и тоже отпил. Закашлялся под удивленными взглядами всех трех женщин.

— Выдыхай после глотка, — бросил Куруфин хмуро.

— Редкая гадость, — сказал Келегорм с чувством. Теперь интересно стало Младшим, и фляга пошла по рукам.

— Так говоришь, словно впервые пробуешь, — здесь Нэн откровенно удивилась.

— Мы не пьем такое, — фыркнул Келегорм, и словно в ответ ему тяжело задышал Амрас после глотка слишком крепкого напитка. Амрод тоже успел отхлебнуть и фыркнуть не хуже лошади, а затем Донна подошла и твердой рукой отобрала у него флягу.

— Старая ты греховодница, — воскликнула она, впихивая флягу в руки Нэн, — парни не курят, не сквернословят, виски не пробовали — так ты их совращаешь на моих глазах!

— Не пьют виски, не курят… Вы, случайно, не святые? – хихикнула Нэн, но флягу заткнула и убрала.

— Кто? – переспросил Амрас весело, и Нэн осеклась.

— Святые или нет, а праведнее нас с тобой, грешниц, — отрезала Донна. – Убери свое пойло, оставь на ночь согреться.

Лицо Куруфина после этих слов будто окаменело.

После отдыха Младшие привычно и быстро скрыли следы стоянки, присыпав землёй лошадиный навоз и заметя следы копыт там, где они остались. Направление их пути изменилось, теперь они двинулись восточнее, к видневшемуся впереди красноватому краю возвышенности. Коротконогие лошадки временами переходили на рысь, стараясь угнаться за рослыми конями братьев, и маглоров Кусака все чаще фыркал и крутил головой: ему было скучно.

Куруфин поначалу замыкал их отряд, но вот он перебросился несколькими словами с Келегормом и поторопил свою светло-гнедую кобылу. Та беспокоилась,