Книга Берегиня - Руслан Валерьевич Дружинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взгляд Ксении остервенел, будто бы оскорбление нанесли не серебру, а ей лично.
– Значит, война. На этот раз не из-за земли и припасов, а чтоб выяснить, у кого деньги лучше, – заключил Бритоус. – Люди такого не поймут, ведь и правда отвыкли от войн без прямой выгоды.
– Выгоду можно найти, и повод настолько надёжный, что каждый дружинник захочет вцепиться в крестианские глотки. Скажем, Настоятель с подземниками на Поднебесье решили напасть, и Исконную Веру, и нас уничтожить.
– А они и правда решили?
– Решили, каждый год к нам перебежчиков Лютовых подсылают караваны громить и склады воинские поджигать. Ведомо Волку: по западную сторону Кривды сила большая растёт. Все Города в Поднебесье Китежу подчинились, воевать внутри не с кем. С Бейликом мы после набегов на юг шаткое перемирие имеем. Пока магометане на остроги не лезут – разобьём Монастырь, не то крестианцы с Навью сойдутся и нас разобьют.
– Не уж-то ты веришь, что Настоятель с ведуньей и правда договорятся?
– А если и верю? Что тогда с Поднебесьем будет? – строго свела брови Владычица. Вдруг через открытое окно впорхнул ворон. Птица с резким карканьем уселась на золочёный шесток, что всегда пустовал возле столика.
Ксения подошла к птице и погладила её по голове. Ворон каркнул, встопорщил крылья и распахнул клюв, словно хотел цапнуть её за фамильярность.
– Тихо, Гавран, – шикнула Ксения и поглядела на лапу. К лапке птицы крепился контейнер.
– Ты когда-нибудь слышал сказку о ключах от Ирийского Сада? – спросила Владычица у Бритоуса.
– От чего?
– От Ирия, тёплого царства за Рипейскими Горами, настоящего рая. Там дивно и славно, никогда не бывает Зимы, растёт Древо Мира, и наши Боги прогуливаются рука об руку. Когда в Яви зверствуют холода, все ползучие гады и теплолюбивые птицы устремляются в Ирий. В Ирии хлещет источник истинной мудрости и вышних сил, на дереве с золотыми молодильными яблочками поёт Гамаюн – вещая птица Богов, есть в Ирии источники живой и мёртвой воды. Мёртвая вода раны вылечивает, а живая умерших поднимает, чтобы исполнили своё предназначение. Ключи от Ирийского Сада хранились у ворона, но он разгневал Богов своим грубым карканьем. Тогда Боги велели передать золотые ключи другой птице – ласточке. Ворон не покорился Богам, за что был наказан: отныне потомки его питаются падалью.
Гавран хлопнул крыльями и шумно закаркал.
– Но ворон непрост. Пусть его выгнали из Ирийского Сада и отобрали ключи, но один, самый маленький ключик ворон утаил в клюве, и теперь свободно летает к источнику жизни, потому живёт триста лет.
Ксения раскрутила футляр и вытащила свёрнутую записку. Глаза пробежались по первым строчкам.
«Ты обещала…»
Разочарованный вздох вырвался у Берегини.
– А знаешь, что было дальше с ключами от Ирия? – оторвалась она от записки. – Когда ласточка получила ключи, то начала потешаться над вороном, и ворон не вытерпел: разодрал ласточке хвост… Найди Берислава, пусть полки собирает. Дружину нынче же на закате построить на площади, коня Святовитого через три копья провести. Коли с правой ноги все три копья переступит – идём на Монастырь. Пусть только попробует хоть через одно левой ступить!
«Ты обещала, Зверёныш. Я всё помню. Если начнёшь действовать самостоятельно, то повторишь судьбу Вана. Больше никаких поблажек, никаких оправданий, а главное – никакой войны с христианами. Мне надоели твои детские бунты».
Кощей.
Глава 3 Зверёныш
Он любил тишину, и тише всего в Башне было на верхних этажах. Микроскоп занимал лучшее и самое светлое место просторной, отделанной пластиковыми панелями лаборатории. Кощей достал из морозильной камеры образец, поместил круглый лоток с зелёной массой под объектив и прильнул к окулярам.
В свете направленного луча показалась плотная сеть растительных клеток. В морозильной камере все они должны были погибнуть. Кристаллики льда чётко виднелись под микроскопом, но быстро таяли, открывая взгляду вполне жизнеспособные биологические соединения. Вот клетки начали восстанавливаться, возобновился обмен веществ. Пробуждение жизни после долгих морозов не удивило Кощея. Такое можно было наблюдать где угодно, хоть прямо за окнами Башни, особенно если учесть, как сильно затянуло лесом городские окраины.
Кощей достал из центрифуги пробирку с бесцветной жидкостью, набрал небольшую дозу пипеткой и добавил капельку препарата на зелень. Растительные клетки начали быстро делиться.
Каждая хромосома в ядре делится на две половинки. Половинки расходятся в противоположные стороны внутри материнской клетки, образуются новые, дочерние ядра. Каждая хромосома достраивает недостающую половинку. В цитоплазме возникает перегородка, клетка делится на две новых, со своими ядрами. Весь процесс происходит за долю секунды, и скоро весь лоток заволакивает липкая зелень.
– Понятно, – сказал Кощей, оторвался от микроскопа и записал в журнале наблюдений:
«Интерфаза: G1 – после митоза. Увеличение цитоплазмы под воздействием выделенных X-частиц без примесей – минимум в шестнадцать раз, включая различные органеллы. В период S: увеличение генетического материала – сопоставимо с периодом G1. В период G2 формирование структур, непосредственно участвующих в митозе. При положительных температурах рост и деление клеток превышают допустимые значения. Необходимо нивелировать воздействие X-частиц, дабы остановить неконтролируемый рост и деление…»
Гавран громко закаркал на стальном шестке возле широкого плексигласового окна. Кощей оставил тетрадь, посмотрел на наручные часы и кивнул. Ворон никогда не ошибался на счёт распорядка, настало время обеда. Кощей убрал образец в морозильную камеру, подставил руку Гаврану и тот перебрался с шестка на запястье. Кощей набрал нужный код на электронном замке и вышел из лаборатории в тропический сад.
Температура и влажность в саду поддерживалась сложной климатической системой, журчали искусственные ручьи, вдоль гравийной дорожки раскинулись кустистые папоротники, карликовые пальмы и дурманящие южные цветы. В сердце сада журчал фонтан. Дорожка выводила к кольцу, за которым Кощей подошёл к новой двери. На её гладкой серой поверхности не было никакого намёка на ручку, также, как и кодового замка.
– Ирий, – сказал Кощей, и дверь отъехала в сторону. Здесь тропический сад обрывался, впереди тянулись коридоры небоскрёба с зеркальным паркетом и светло-серыми стенами. Одна из стен всегда была дымчатой и прозрачной, с видом на город. Кощей любил чистоту. За порядком следили похожие на плоские треугольники роботы, которые деловито жужжали и ползали по полу.
Гавран перебрался с запястья хозяина на
