Книга Лехнаволокские истории - Игорь Анатольевич Безрук

это мне из пекарни одна знакомая постоянно приносит, так что и моим голодранцам хватит.

Мужики не знали, как благодарить Юрку, но он на все их слова благодарности только отмахивался:

— Да бросьте вы, хлопцы, если б я для вас действительно что-то мог сделать.

— Ты и так нам вон как помог! — не мог никто остановить искренней похвалы. Но Юрка все равно кривился, не желая выслушивать лести.

— Я вам вот что хочу предложить, — начал он, когда их страсти немного улеглись. — Я тут взял в аренду участок для покоса, трава вызрела, можно уже косить. Если бы вы мне помогли малехо, был бы вам очень признателен.

— Не вопрос. Как же земляку не помочь? Обязательно поможем, — горячо уверили его земляки.

— Вот и хорошо. Я тогда завтра за вами часа в три утра заеду. Косы и оселки есть, а работы там немного: для семерых умельцев, считай, на полдня. А потом моя, как положено, обед накроет, покормит вас.

— Да не беспокойся, Юра, все будет в порядке, — еще раз подтвердили доброхоты свое согласие.

— Тогда я пошел, надо еще упряжь поглядеть, косы наточить. Отдыхайте с Богом.

Впервые за весь день мужики приободрились — завтра будет что поесть, удача пока не оставляет их.

12

Громкий голос Юрки-хохла первым разбудил Резника.

— Эй, ребята, я вас жду, жду, а вы ни сном, ни духом. Полчаса сижу возле калитки.

Виктор посмотрел на часы: половина четвертого утра.

— Что ж ты раньше не вошел?

— Дак договорились же на три. Я подъехал, как договорено.

Стали будить остальных. Все только удивлялись, как же они проспали.

— А вы во сколько легли? — спросил Виктор у Саленко.

— Часа в два, наверное, разве тут с белыми ночами за временем уследишь?

— Это точно, — согласился с ним Юрка. — По солнцу здесь, как на Украине, не сориентируешься — другое солнце.

Оделись, однако, быстро, высыпали на улицу. Телега стояла у забора. Пегая лошадь Хитруха глухо фыркала и изредка встряхивала длинной рыжей гривой. На телеге лежали семь кос, точильные бруски и кой-какой вспомогательный инструмент, сидел Митя-блаженный. У него сегодня выходной, и Юрка взял его с собой.

Мужики встретили Митю радостными возгласами. Он довольно улыбался, глазея на земляков.

— Садитесь один против другого, а то телега шаткая, может перевернуться, — предупредил Юрка, забирая у Мити вожжи.

Телегу облепили с разных сторон и уселись, как на дрогах, спиной к спине.

Юрка слегка хлестнул лошадь вожжами по крупу, и она резво потрусила, зацокав копытами по сырому асфальту. На грунтовке цокот стих.

От утренней свежести и прохлады все ежились, сон еще витал где-то рядом, окутывал теплом, тяжелил веки. Дремало и однообразное серое небо над ними, и озеро, покрытое белесой полупрозрачной дымкой, в которой зыбко чернели отдельными точками чутельные рыбацкие лодки.

Несмотря на восседающую на телеге большую компанию, Хитруха бежала легко, но только когда ее подхлестывали. Стоило вознице забыться (а править вызвался Малой), как она тут же переходила на тихий шаг и все старалась повернуть обратно.

— Не давай ей вертеться, — подсказывал Николаю Юрка. — Погоняй немного, а то она у меня такая: чуть попустишь или не привяжешь где — сразу норовит домой улизнуть, шельма.

На ухабах несколько кренило, и хотя колеса телеги были резиновые, от какого-то древнего автомобиля, все чувствовали своими непривычными к такой езде задами каждый камень, каждый бугорок, рытвину или ухаб. Но все же такое неудобство нисколько не мешало мужикам наслаждаться замечательным утром, проселочной дорогой и неожиданно появившимся лесом.

Лес начинался сразу же за околицей и невозможно было определить, чего больше: сосны, березы, ольхи или осины. Повсюду, обросшие разнообразнейшими мхами и лишайниками, на поверхность пробивались скальные плеши (в негустом поначалу лесу сквозь частые прогалы стволов они резко бросались в глаза), и оставалось только удивляться, как на этих девственных скалах ухитряются расти деревья.

Птицы еще не пели, но надоедливо вокруг мужиков роями кружили комары, слету без привычного писка впиваясь в открытые участки кожи.

Стоял самый комариный сезон. В лесу он был особенно ощутим. Комары облепляли с головы до ног и жалили даже через носки. Впрочем, Юрка взял с собой отгоняющий паразитов аэрозоль. Прибыв на место, мужики перво-наперво побрызгали руки и шеи, смазали лица, потом только взялись за косы.

Юрка распряг лошадь и привязал ее к осинке.

— Ну, молочка на завтрак — и за дело, — вытащил из сумки большую стеклянную банку молока и буханку мягкого черного хлеба. Все с удовольствием выпили по две чашки.

Довольно просторный луг окружен со всех сторон лесом. Стали один за другим, каждый на своей полоске, а Юрка, Митя и Пашкин, чтобы не толкаться, начали с середины.

Почти все мужики — люди деревенские, с детства приученные к косьбе, шли плавно, легко, не оставляя после себя ни торчащих стеблей, ни нескошенной травы. Только Резник, асфальтный житель, неумело махал перед собой косой, не стриг — рубил неподатливые стебли, частенько забуриваясь остро отточенным концом в землю, отчего коса разбалтывалась на косовице и то и дело выпадала вместе с деревянным клином.

Когда такое случалось, он брел на опушку, где для мелкого ремонта был оставлен инструмент, и прилаживал косу на место. При этом ребятам приходилось доводить до ума его недокошенную полоску.

Виктору было неловко, он начинал говорить что-то невнятно, а Юрка добродушно успокаивал его, мол, ничего страшного, со всяким новичком бывает, и показывал, как нужно правильно держать косу, как вести, как подрезать траву.

Лес постепенно пробуждался, пронизываясь звуками. Застрекотали сороки, защебетали воробьи, загалдели вороны. Кто-то нет-нет да и вспорхнет с верхушки сосны, пролетит неподалеку, звучно разрезая воздух упругим крылом.

Комары вились вокруг роями, облепляя куртки, штаны, шапки, но прокусить не могли — толсто. Лицо и руки косарей им тоже недоступны: аэрозоль еще не выветрился. Так и метались, назойливые, с одного места на другое, с одного на другое — авось откроется где желанный уголок. А едва приоткроется —