Книга Девочка на шаре - Виктор Юзефович Драгунский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И мы тоже пошли, и молчали, и всю дорогу я думал, как это красиво, когда весна на дворе, и все нарядные и весёлые, и машины туда-сюда, и милиционер в белых перчатках, а в чистое, синее-синее небо улетает от нас красный шарик… И ещё я думал, как жалко, что я не могу это всё рассказать Алёнке. Я не сумею словами, и если бы сумел, всё равно Алёнке бы это было непонятно, она ведь маленькая. Вот она идёт рядом со мной, и вся такая притихшая, и слёзы ещё не совсем просохли у неё на щеках. Ей небось жаль своего шарика.
И мы шли так с Алёнкой до самого дома и молчали, а возле наших ворот, когда стали прощаться, Алёнка сказала:
— Если бы у меня были деньги, я бы купила ещё один шарик… чтоб ты его выпустил.
Старый мореход
Дарья Петровна часто ходит к нам чай пить. Она вся такая полная, платье на неё натянуто тесно, как наволочка на подушку. У неё в ушах разные серёжки болтаются, и душится она чем-то сухим и сладким. Я когда этот запах слышу, так у меня сразу горло сжимает. Марья Петровна всегда как только меня увидит, так сразу начинает приставать: кем я хочу быть и какая девочка в классе мне больше всех правится. Да никакая, вот и всё! Я ей уже пять раз объяснял, а она всё хохочет и грозит мне пальцем! Чудная. Она когда первый раз к нам пришла, на дворе была весна, деревья все распустились и в окно пахло зеленью, и, хотя был ужо вечер, всё равно было светло. И вот мама стала меня посылать спать, и, когда я не захотел ложиться, эта Марья Петровна вдруг говорит:
— Будь умницей, ложись спать, а в следующее воскресенье я тебя на дачу возьму, на Клязьму. Мы на электричке поедем. Там речка есть и собака, и мы на лодке покатаемся все втроём…
И я сразу лёг, и укрылся с головой, и стал думать о следующем воскресенье, как я поеду к ней на дачу, и пробегусь босиком по траве, и увижу речку, и, может быть, мне дадут погрести, и уключины будут звенеть, и вода будет булькать, и с вёсел в воду будут стекать капли, прозрачные как стекло. И я подружусь там с собачонкой, Жучкой или Тузиком, и буду смотреть в его жёлтые глаза, и потрогаю его язык, такой красивый и приятный, когда он его высунет от жары.
И я так лежал, и думал, и слышал смех Марьи Петровны, и незаметно заснул, и потом целую неделю, когда ложился спать, думал всё то же самое. И когда наступила суббота, я вычистил ботинки и зубы, и взял свой перочинный ножик, и наточил его о плиту, потому что мало ли какую я палку себе вырежу в лесу в деревне, может быть, даже ореховую. А утром я встал раньше, всех и оделся и стал ждать Марью Петровну. Папа, когда позавтракал и прочитал газеты, сказал:
— Пошли, Дениска, на Чистые, погуляем!
Но я ему сказал:
— Что ты, папа! А Марья Петровна? Она сейчас приедет за мной, и мы отправимся на Клязьму. Там собака и лодка. Я её должен подождать.
Папа помолчал, потом посмотрел на маму, потом пожал плечами и стал пить второй стакан чаю. А я быстро дозавтракал и вышел во двор. Я гулял у ворот, чтобы сразу увидеть Марью Петровну, когда она придёт. Но её что-то долго не было. Тогда ко мне подошёл Мишка, он сказал:
— Пошли слазим на чердак! Посмотрим, родились голубята или нет…
А я сказал Мишке:
— Понимаешь, не могу… Я в деревню уезжаю на денёк. Там собака есть и лодка. Сейчас за мной одна тётенька приедет, и мы поедем с ней на электричке.
Тогда Мишка сказал:
— Вот это да! А может, вы и меня захватите?
Я очень обрадовался, что Мишка тоже согласен ехать с нами, всё-таки мне с ним куда интереснее будет, чем только с одной Марьей Петровной. Я сказал:
— Какой может быть разговор! Конечно, мы тебя возьмём, с удовольствием! Марья Петровна добрая, чего ей стоит!
И мы стали вдвоём ждать с Мишкой. Мы вышли в переулок и долго стояли и ждали, и, когда появлялась какая-нибудь женщина, Мишка обязательно спрашивал:
— Эта?
И через минуту снова:
— Вон та?
Но это всё были незнакомые женщины, и нам стало скучно, жарко, и мы устали так долго ждать.
Мишка рассердился и сказал:
— Мне надоело!
И ушёл.
А я ждал. Я хотел её дождаться. Я ждал до самого обеда. Во время обеда папа опять сказал, как будто между прочим:
— Так идёшь на Чистые? Давай решай, а то мы с мамой пойдём в кино!
Я сказал:
— Я подожду. Ведь я обещал её подождать. Не может она не прийти.
Но она не пришла. А я не был в этот день на Чистых прудах и не посмотрел на голубей, и папа, когда пришёл из кино, велел мне уходить от ворот. Он обнял меня за плечи и сказал, когда мы шли домой:
— Будет ещё деревня в твоей жизни, и трава будет, и речка, и лодка, и собака… Всё будет, держи нос повыше!
Но я, когда лёг спать, я всё равно стал думать про деревню, лодку и собачонку, только как будто я там не с Марьей Петровной гуляю, а с Мишкой и с папой или с Мишкой и