Книга Смерть в губернской гимназии - Игорь Евдокимов

незнакомое слово.

– Профурсеток? – услужливо подсказал закуривший Гороховский.

– Нет! Как-то на «ш»… – и, прежде, чем Юрий Софронович предложит еще несколько цветастых вариантов, воскликнул: – Вспомнил! На «шпиц»!

Черкасов и Гороховский недобро переглянулись.

– Вы что? – удивленно посмотрел на них Руднев. – Что это слово значит?

– Значит, что Жихарёвы, сукины дети, услугу обществу оказали с этим Нехотейским! – квартальный сплюнул и отошел, бормоча под нос ругательства.

– Костя, ну хоть ты-то объясни, в чем дело! – попросил Павел.

– «Шкицы», не «шпицы», это несовершеннолетние проститутки…

– А-а-а… – протянул Руднев. – Подумаешь, что человеку ниже падать некуда – и на тебе!

– Я сам не понимаю, – мрачно поддакнул Черкасов. – Как? Он же был видный человек, уважаемый! Как он мог?

– Думаю, на него так подействовал ультиматум Керенского. Пользуясь властью и деньгами, он еще хоть как-то держал свои низменные инстинкты в узде. По крайней мере, достаточно, чтобы умеренно скрывать свою натуру и оставаться принятым в обществе. Особенно с таким-то покровителем. Но оставшись без поддержки, без взяток, практически оставленный от должности – он потерял голову! Тут и наглое вымогательство, и его страсть к Заварзиной, и вояжи к Жихарёвым. Нехотейский обезумел. Прав твой квартальный, как бы грубо это не звучало – не знаю, кто убил Нехотейского, но обществу он действительно оказал услугу…

– «Кто»? – не понял Черкасов. – То есть, ты думаешь, что Жихарёвы…

– Вот вы где! – во дворе появился сияющий пристав. – Константин Алексеевич, добрейшего вам утречка! И, Павел Сергеевич, позвольте представиться – пристав I полицейской части Богородицкий, Сергей Иванович. Наслышан о ваших злоключениях! – он кивнул на бесшумно следующего за ним Гороховского. – Юрий Софронович рассказал мне все о ваших злоключениях. Слава Богу, что вы остались в живых! – пристав перекрестился. – И, конечно же, благодарность вам за помощь в поимке беглых убийц. Но больше так не рискуйте! Не дело, когда партикулярное лицо берется полиции помогать.

– Сергей Иванович, осмелюсь сказать, что Жихарёвы… Ой! – Черкасов остановился, когда друг незаметно, но болезненно наступил ему на ногу.

– Что «Жихарёвы»? – недобро сощурился пристав.

– Он хочет сказать, что Жихарёвы были, безусловно, опасны, и Юрий Софронович, не побоявшийся встретиться с обоими лицом к лицу, заслуживает отдельной похвалы и награды! – ответил за коллежского секретаря Руднев. – Если потребуется, я готов засвидетельствовать и, конечно же, внести скромный вклад в наградной фонд!

– А! Да-да! Конечно же! – благосклонно кивнул Богородицкий и направился осматривать дом, где нашли свой конец преступники.

– Ни слова! Никому! – настойчиво прошептал Руднев на ухо другу. – Встретимся вечером, в беседке. Я все объясню!

Глава десятая

«Истинный убийца»

Солнце уже начинало клониться к закату, удлиняя тени деревьев и украшая бульвар нежным золотым светом. Внизу, под холмом, нетороплива текла Волга. В кронах пели птицы, а вдоль аллей прогуливались достопочтенные горожане, раскланиваясь или останавливаясь поболтать друг с другом. В любой другой день, Павел получал бы несказанное удовольствие от этой картины. Но сейчас его мысли были заняты другим.

Собственно, в таком задумчивом состоянии его и застал Черкасов, усевшийся на соседнюю лавку.

– Богородицкий второй раз отчитался полицмейстеру об успешном закрытии дела, – вместо приветствия начал он. – Надеюсь, ты понимаешь, что начнется, если мы попытаемся доказать невиновность Жихарёвых?

– Мы не попытаемся, – покачал головой Руднев. – Я навел кое-какие справки и теперь берусь с уверенностью утверждать, что знаю, кто убил Нехотейского.

– Но!.. – взвился Константин.

– Но не намерен наблюдать, как невиновный, по сути, человек пойдет на каторгу, – спокойно закончил мысль Павел. – Поэтому прошу тебя – дай слово чести, что, если я раскрою тебе имя, ты не попытаешься сразу же его арестовать.

– Паша, ты понимаешь, что я не могу тебе этого обещать!

– Тогда хотя бы выслушай меня, прежде, чем принимать решение. Хорошо?

– На это я согласен.

Руднев замолчал и несколько томительных минут смотрел на Волгу, снующих над рекой птиц и надвигающиеся с востока тяжелые тучи, которым вскоре предстояло нарушить идиллию золотого августовского вечера.

– Давай начнем сначала, – наконец сказал Павел. – Есть лишь одна зацепка, прямо указывающая на невиновность Жихарёвых. О ней знают четверо – ты, я и Заварзины. Наталья Андреевна послала ответ на последнее письмо Нехотейского, согласившись на встречу с ним в доме на Солдатской, где тот и будет впоследствии убит. Я опросил Владимира Амплеевича, и он помнит, что в день убийства Дима Заварзин действительно принес ему записку. Значит Наталья Андреевна не врёт. Наш цербер, не читая, положил записку на стол Нехотейского. Но мы-то с тобой знаем, что в тот же день она каким-то образом окажется у Николая Михайловича, а Наталья Андреевна получит ответ, отговаривающий её идти на встречу. Это сужает круг подозреваемых до тех, кто в тот день был в гимназии. Значит, под подозрением четыре человека. Их имена я тоже уточнил. Во-первых, это твой покорный, – он коротко улыбнулся. – Надеюсь, меня мы исключим. Во-вторых, директор, Федор Михайлович Керенский, но ему нет смысла убивать Нехотейского. Они едва знакомы, более того – директор намеревается и так в ближайшее время отставить наше чудовище от должности. В-третьих, классный надзиратель, Владимир Амплеевич, но, опять же, он не годится в убийцы. Цербер Нехотейского просто боготворил и считал образцом строго обращения с несносными детишками. Остается лишь один человек…

***

– С того самого дня, как вы пришли ко мне с расспросами, я знал, что рано или поздно вы вернетесь…

Болезненно-худой, нескладный и рано постаревший, Иван Степанович Снегирёв принимал гостей в той же скромной гостиной, что и в прошлый раз.

– Слышал, вы подали Федору Михайловичу прошение об отставке, – начал Павел.

– Да, – кивнул Снегирёв. – Я больше не считаю себя вправе учить детей. После… После того, что я сделал…

– А что вы сделали?

– Оставьте, Павел Сергеевич, я же знаю, зачем вы вновь явились сюда со своим другом!

– И все же, – был непреклонен Руднев. – Скажите нам, прошу.

– Я убил его, – горько промолвил Иван Степанович. – Я убил Нехотейского! Изволите знать, как я это сделал?

– Лучше я расскажу, а вы поправите, – ответил Павел. – Вы прочли записку, которую Дима Заварзин передал в гимназию. Что уже несколько забавно – вечно любопытствующий Владимир Амплеевич этого не сделал, предположу, что из уважения к Нехотейскому, а вот вы не удержались… Ну, да не суть! Прочитав записку, вы сделали две вещи – написали ответ Заварзиной, чтобы она не вздумала идти на встречу с Нехотейским. Её же послание вы направили Николаю Михайловичу домой. Не зная, о каком условном месте идет речь, вы проследили за ним тем вечером до Солдатской улицы. Затем, улучив момент,