Книга Кот, который любил книги - Сосукэ Нацукава

— А в самом деле, было бы здорово прочесть «Фауста» за две минуты…

— Это софизм, — заметил кот. — Подмена истинного на ложное.

— Ну и пусть подмена, — перебила вдруг Саё. — Мне кажется, я поняла смысл всего этого. Вот я, например, читаю медленно и с трудом понимаю сложные книги, и, пожалуй, я бы выбрала скорочтение… или даже краткое изложение.

— Прекрасно вас понимаю! — Директор удовлетворённо кивнул. — Даже очень хорошо понимаю! Как бы я хотел вам помочь!

Лицо Саё приняло восторженно-мечтательное выражение. Она смотрела на директора, как зачарованная.

— Ринтаро, да сделай же что-нибудь! Он её сейчас совсем заколдует! — взревел кот.

— Легко сказать «сделай», — проворчал Ринтаро.

Оглушительная музыка «Оды к радости» вторила его тревожным мыслям. Громкие звуки, словно преграда, не давали мыслям течь свободно, они же не позволяли пробиться к директору, обволакивая его, будто коконом. Ринтаро вытер покрывшийся испариной лоб и осторожно поправил очки. Что бы сказал в такой ситуации дедушка?

Он представил себе профиль деда, задумчиво наливающего чай в чашку. Его скользящий по строчкам взгляд. Стёкла его очков, мягко отражающие свет лампы. Морщинистые пальцы, переворачивающие страницы…

*

— Ринтаро, тебе нравятся горы? — слышит он далёкий звучный голос деда. Дед искусно заваривает чёрный чай. — Горы, Ринтаро…

Книги и горы? Какое отношение книги имеют к горам? Ринтаро наконец отрывается от книги, которую читает, и озадаченно смотрит на деда.

Дед подносит чашку с чаем к носу и медленно водит перед лицом, наслаждаясь ароматом…

— Чтение — это не всегда развлечение, лёгкое и увлекательное. Иногда приходится перечитывать несколько раз одну и ту же фразу, останавливаться, чтобы обдумать прочитанное. Это нелёгкий труд, однако потом перед тобой открывается горизонт. Как если бы ты долго-долго поднимался по длинной горной тропинке — и вдруг перед тобой возник чудесный вид. — Дед, не спеша потягивающий чай в свете старинной лампы, похож на мудреца из какого-то фантастического романа. — Бывают очень трудные книги. — Маленькие глаза за стёклами очков светятся ярким светом. — Лёгкое чтение тоже хорошее дело. Но с пологой тропы мало что разглядишь. Не стоит винить гору в том, что тропинка крутая. И это большое наслаждение — подниматься шаг за шагом… — Высохшая рука деда гладит Ринтаро по голове. — Уж если подниматься на гору, то на высокую гору, — снова звучит тёплый голос деда…

*

Ринтаро с удивлением осознал, что он только что беседовал с дедом.

— Хозяин!

Голос кота вернул Ринтаро к действительности. Он открыл глаза. И, оглянувшись на Саё, с содроганием увидел, насколько она изменилась. Её свежее личико утратило здоровый румянец, яркие глаза теперь светились лишь отражённым светом флуоресцентной лампы. Эта жутковатая бледность напомнила ему тех мужчин и женщин, которых они видели в зале, перед тем как спуститься в директорскую.

Звучал патетический финал Девятой симфонии. Саё, как зачарованная, сделала шаг вперёд, но Ринтаро рефлекторно успел оттащить её. Её рука была холодна как лёд, а худенькое тело — совершено безвольным.

Ринтаро затрясло в ознобе, но он схватил слабую руку Саё и силой усадил девочку на стул.

— Хозяин! Это не поможет! — срывающимся голосом крикнул кот, но Ринтаро не испугался.

— Знаю! — отмахнулся он от кота.

Да, Ринтаро был обделён чувством собственного достоинства, которым обладал кот, и живым умом, который был у Саё, однако трудности, встречавшиеся ему в жизни, он переносил стойко.

Посредине комнаты стоит директор, в правой руке у него ножницы, в левой — книга, он орудует ножницами, как саблей, с каждым новым ударом ножницы вгрызаются в книгу, и на пол, пританцовывая, падают белые бумажные обрезки.

Ринтаро не очень понимает, что такое эффективность чтения. Однако для него очевидно, что данный способ чтения — при помощи ножниц — отнимает у книг силу. При такой спешке можно с водой выплеснуть ребёнка. Сев в поезд, есть вероятность уехать очень далеко, но вряд ли в пути ты увидишь цветы, растущие на обочине, и птиц на деревьях, которые видит путник, бредущий по дороге на своих двоих.

Ринтаро медленно шагнул к директору.

«Не спеши, не бойся, не делай поспешных выводов, двигайся со своей скоростью, иди своими ногами…»

Ринтаро протянул руку к стоявшему на столе магнитофону, из которого снова лились звуки Девятой симфонии.

Пухлая рука директора на удивление быстро метнулась к Ринтаро и вцепилась в его рукав.

— Не нужно останавливать музыку! Она очень важна.

— Я не собираюсь её останавливать, — учтиво сказал Ринтаро.

Директор смутился. И в этот момент Ринтаро нажал на кнопку ускоренного воспроизведения.

Магнитофон негромко взвизгнул — и Девятая симфония зазвучала втрое быстрее. «Ода к радости», исполняемая в таком темпе, звучала тревожно и неприятно.

— Что ты делаешь?! Ты всё испортил! Ты же испортил симфонию!

— Я тоже так думаю, — спокойно парировал Ринтаро. Однако продолжал давить на кнопку ускоренного воспроизведения, хотя музыка выла просто невыносимо. — Полностью разделяю ваше мнение. Но на такой скорости вы можете гораздо быстрее прослушать ваше любимое произведение.

Директор хотел что-то возразить, но так и застыл с раскрытым ртом.

— Вы говорите, что ускоренное воспроизведение разрушает музыку, — продолжил Ринтаро. — Девятая симфония должна звучать на своей скорости. Если вы хотите действительно наслаждаться музыкой.

Ринтаро наконец отпустил кнопку ускоренного воспроизведения. И хор зазвучал с прежней величавой торжественностью.

— Вот на какой скорости нужно слушать симфонию. Если её прибавить, от гармонии ничего не останется.

Тут хор взорвался ликующим и на октаву выше «Freude! Freude!».[11] Оглушительная музыка в экстатическом ликовании сотрясала комнату.

— Значит, и книги тоже… — невнятно пробормотал директор, бросив взгляд на Ринтаро. — Так ты хочешь сказать, что и с книгами то же самое?

— Ну… По крайней мере, это касается быстрого чтения и краткого изложения. Это всё равно что прослушать только финал Девятой симфонии в ускоренном воспроизведении.

— Только финал?.. — как заведённый повторил директор.

— Это, может, и интересно, но это будет уже не Бетховен. Если вы любите Девятую симфонию, то вы поймёте, что я имею в виду. Я вот люблю книги, поэтому мне понятно.

Лязгающие ножницы замерли в руке директора.

Он на мгновение задумался, затем посмотрел на Ринтаро из-под густых бровей.