Книга Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - Дмитрий Правдин

Клаксон еще раз издал недовольный и пронзительный звук. Твердов поспешно допил чай, поблагодарил девушку за угощение и вышел наружу.

– Че застрял? – покосился Серега, когда Александр уселся рядом с ним в кабину.

– Чай пил, ты же сказал, быстро вернешься, а сам пропал куда-то. Не сидеть же мне на улице.

– Ладно, поехали. Меня к вам под погрузку кинули. У меня же кузов нарощенный, длинней обычного, – Серега кивнул в сторону кузова, – вот лавки снял и готово: можно картоху возить. Сейчас только заправимся и сразу рванём назад в поле.

– Хорошо, – согласился Твердов, разглядев сквозь заднее окно пустой удлинённый кузов: лавок действительно уже не было.

– Че там девки из столовой про меня трепали? – как-бы нехотя поинтересовался Серега, выруливая на дорогу. – Наверное, наговорили, черт знает чего?

– Да, нет, про тебя вообще речи не было.

– А чего ты тогда там так долго торчал, чего сразу не вышел?

– Слушай, Серега, ты чего такой любопытный, а? Я же сказал – чай пил, – начал терять терпение Твердов, так как от водилы помимо вопросов еще исходил такой густой запах пота и давно немытого тела, прямо как у козла Юркой. – И твое-то какое дело, если я о чем-то с ними разговаривал? Ты, вон, лучше за дорогой следи, а то влетим куда-нибудь.

Машина, вильнув задом, едва не съехала в кювет. Серега сбросил скорость и едва удержал «газик» на дороге. Похоже, он здорово рассердился, но сейчас, когда только что чудом избежал аварии, взял себя в руки и уже улыбаясь, продолжил.

– Ну, не говорили, и не говорили, – хмыкнул Клоп, – а даже если и болтали чего про меня, то мне наплевать. Веришь, нет?

– Серега, мы сейчас куда едем? – задал вопрос Твердов, стараясь перевести разговор в другое русло. Что-то я здесь поблизости заправки не наблюдаю.

– Да я быренько домой заскочу, надо добычу занести. Тут ребята знакомые фазанов подстрелили и меня угостили. Отдам жене, пусть приготовит на ужин.

– Фазанов? Откуда они здесь?

– Да ты что? Ха, их тут видимо, не видимо по полям шастает. Стреляй – не хочу! Я вот разрешение на ружье еще не успел продлить. Приходится чужими трофеями пользоваться.

Серега тормознул возле приметно добротного двухэтажного дома под шиферной крышей, за высоким дощатым забором. Встав на подножку кабины, пошарил рукой в кузове и извлёк из него старый солдатский вещмешок, из которого каплями сочилась темная жидкость.

– Хочешь, пошли со мной? – улыбнулся Серега, спрыгивая на землю. – Чаю попьем.

– Нет, спасибо, только что в столовой под завязку напузырился, – «Председатель» похлопал себя широкой ладонью по заметно округлившемуся животу.

– Как знаешь, – пожал плечами Серега и скрылся за высокими резными воротами вместе с вещмешком.

Мимо стоящего грузовика, прошел старик в мятом сером пиджаке с орденскими планками на груди. Не останавливаясь, он покосился на сидевшего в кабине «Председателя» и заковылял дальше.

У соседнего дома в густой тени от высоченного зеленого забора и растущей за ним черемухи скрючившись и опираясь на сучковатую палку обеими руками, сидел такой же дряхлый дедок в черной телогрейке и суконных ботинках «прощай молодость».

– Митрич, здорово, – тихим голосом поприветствовал дед бредущего мимо ровесника.

– О, Михеич, доброго здоровьица! Греешься?

– Да, будя, замерз в доме, ух! Ща солнышко выглянет, согреет. А у тебя пыхнуть чего есть?

– Есть, только папирос нету, Закончились. Вот иду за ними в магазин.

– Да у меня есть трошки, обожди, – Михеич негнущимися пальцами расстегнул верхние пуговицы на телогрейке и полез за пазуху. Порывшись, он извлек слегка примятую с боков початую пачку «Беломора».

Одобрительно хмыкнув, Митрич присел рядом и выудил из бокового кармана пиджака холщовый кисет с вышитый цветными нитками, неторопливо развязал его и осторожно высыпал на левую ладонь щепотку содержимого. Приятель тем временем выбил из пачки папиросу, поднес ее ко рту, с силой дунул, удалив табак в согнутую ладонь. Затем предал пустую гильзу и выдутый табак соседу. Табак был заменен на содержимое кисета.

Митрич зажал губами папиросный новодел и чиркнул спичкой. Глубоко затянувшись, он задержал дыхание, а после с шумом выдохнул дым. Пока Твердов соображал, что же там на лавочке сейчас происходит, Митрич передал удлинившуюся папиросу Михеичу. Тот также с шумом, жадно глубоко затянулся и даже, как показалось Твердову, перестал дышать.

По запаху «председатель» к своему глубокому удивлению догадался, что курили почтенные старцы. Ему даже сделалось жарко: в голове не укладывалось, чтоб вот так, запросто, среди белого дня, два убеленных сединами ветерана, курят то, что, насколько он знал, могут свободно курить только в Голландии. Твердов протер глаза: может, ему все это кажется? Нет, вон в пяти метрах сидят два мухомора и неспешно «забивают косяк».

Пока Твердов осознавал увиденное, старички без тени смущения живо оприходовали коноплю из кисета. Заметно повеселевшие дедки рассмеялись и принялись с жаром обсуждать какого то простофилю Вальку, от которого его стервозная Нинка ушла к ушлому Егору. И судя по репликам, никого не смущал тот факт, что персонажам любовного треугольника далеко за семьдесят.

– Чего скис? – в кабину проник неунывающий Серега и, прищурившись, посмотрел на «Председателя».

– Видишь тех старичков? Кажется, они коноплю курят.

– И че? – Серега завел машину и, захлопнув дверцу, начал сдавать задом, пытаясь развернуться в сторону дороги. – Ни разу не видел, чтоб люди забивали косячишко? Сам-то пробовал?

– Я?! Не-е, – замотал головой Твердов. – Только один раз видел, как ребята курили.

– Хочешь попробовать?

– Нет. Ну, его!

– О-о, Серёга, здорово? – подал голос, ободрившийся Митрич, увидев водителя.

– Здорово, Митрич, – кивнул ему Серега, выровняв машину.

– А кто это рядом с тобой сидит? Что-то никак не признаю. К кому приехал?

– Да это Саня, студент, на картошку в колхоз прибыл.

– А-а-а, студент. Ну, на картошку – дело хорошее, нужное. Студентам мы завсегда рады.

– Как дела, Митрич? – продолжил разговор Серега, подъехав поближе к сидящим на лавочке старикам и по пояс высунувшись в окно. – Доброго здоровьичка, Михеич! А ты как поживаешь?

Старички оживились и принялись обсуждать уже с Серегой последние деревенские новости. Задумавшийся Твердов не стал вникать в разговор, а лишь для вида улыбался и смотрел куда то в сторону. Там за забором росла огромная черемуха, и ее тяжёлые черные ягоды, гроздьями висевшие на корявых ветках, уже начали осыпаться. Интересно, а какие они на вкус?

– Тебя спрашивают, – вывел его из прострации обернувшийся к нему Серега. – Надолго, старики интересуются, к нам приехали?