Книга Бесчувственные - Виталина Дэн

— Замолчи, у меня уже от тебя голова начала болеть — ну я этому только рада.

Пожала плечами, показывая, мне то что. Болит и болит. Сам себе выбрал эту головную боль. «Я тебе еще не такое устрою» — проговаривала внутри себя, и потирала злорадно ручки.

Поставив на стол два салата и какое-то горячее, которое я тоже не пробовала, подумала: «интересно, это он сам все готовит?». Вряд ли, у таких куча прислуг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Обратила внимание, что встал за вилкой и беспардонно усевшись вновь, начал есть салат. Между прочим мой! Который вытащила — я! Посмотрела на него исподлобья, вкладывая во взгляд всю неприязнь, чтобы понял, что я о нем думаю. Но его, как обычно, не интересовало мое мнение.

Пропустил взгляд мимо себя, и как ни в чем не бывало продолжал закидывать в рот сочные кусочки свежих помидоров. Спустя минуту нашего молчания, неожиданно раздался его вопрос, выбивая из меня весь дух. Но благодаря стольким годам я научилась одевать броню и подбирать нужные маски.

— У тебя есть родители? Откуда ты? Как получилось, что ты оказалась на улице? — очередной кусок во рту встал поперек горла. Я только на секунду перестала жевать. Взяв себя в руки продолжила есть как ни в чем не бывало. Закидывая в себя еду, набивая рот, чтобы не было возможности что-то ответить.

Спокойно подняла на него глаза, и увидела что читает меня, как открытую книгу. Что, захотелось пооткровенничать? Я слова не произнесу. Не дождется… Не собираюсь его близко подпускать к себе. Он проходящий человек в моей жизни, как и все те, что на улице. Только я у себя и есть… В глубине души всколыхнулись едкие воспоминания.

«Ты маленькая, беззащитная проститутка! Ну кто тебя защитит? А? Запомни одно самое главное правило: Единственно на кого ты можешь положиться, это — только на себя! И даже ты — можешь себя придать и подвести… Поэтому мотай на ус мелкая паршивка пока я жив. Учись выживать там, где простой человек может сдохнуть. Учись давать отпор в любую секунду. В независимости кто бы это не был. Уничтожай свой страх. Дави его в зародыше. Это только твой выбор: Быть сильной или быть вонючей, никчемной жертвой. Можешь лить никому не нужные слезы, которые в один момент, могут использовать против тебя же. Поэтому сука терпи и учись!».

Медленно, затаив дыхание положила ложку, и закрыла глаза. Потрогала сзади шею, массируя ее. Определенно я его начинаю ненавидеть. Сколько лет я отгоняла и гасила в себе эти воспоминания?

Разлепив веки, увидела что смотрит на меня изучающе. Ест, и как какую-то диковинку изучает. Ест, и как будто смотрит телик. Хуево… Хуево все, что сейчас может в данный момент последовать. Хуево, что я начинаю от всего прошлого говна заводиться внутри. Меня сука разрывает и мне хочется орать в голос, потому как ору я сейчас в душе. Хуево, что я хочу на него налететь и расцарапать его рожу до крови, а потом задушить. Трясущие руки, не торопясь уложила аккуратно на стол и смотрела на них, утихомиривая себя. Призывая к спокойствию. И он смотрит на каждое мое движение. В лицо, на руки и снова взгляд поднимает на мои глаза.

— А для начала, как меня зовут, не хочешь поинтересоваться? — безразлично пожал плечами и невзначай бросил.

— Неа, не хочу — тварь… Он же видит, что я на волоске, и он меня еще больше поддевает. Он меня выводит специально.

— А я хочу. Как тебя зовут? — стараясь хоть немного быть по цивилизованнее, поинтересовалась у него.

Задумчиво смотрел на меня, жуя еду и обдумывая снова стоит ли делиться.

— Тимур — Тимур значит… Потупила глаза за его спину и легонько кивнула.

Ему подходит его имя. Тимуур… Тиммм… Но после того, как узнала его имя, а он так и не поинтересовался моим. Поняла, что меня почему-то это задело. Даже уличные себя так не ведут. У нас у уличных, все-равно присутствует друг к другу уважение, какие-то нормы. Их ведь все-равно нужно соблюдать. Мы ведь не животные… Неужели ему вообще на все насрать? Тогда почему я нахожусь в его хате? Что вот этому, безразличному мужику, нужно от меня?

— Меня, Чича — приподнял брови от услышанного, но решил воздержаться от комментариев.

— Ты куришь? — я хотела успокоить нервы. Хотела хоть немного потушить внутренний пожар, который выжигал во мне снова огромную, черную дыру.

— Кууурюю — развязано протянул. И все… Тишина… Не зачем интересуюсь, не для чего… Скрипнула зубами. Мне, все слова нужно тянуть с него клещами?

— Я хочу курить.

— Я рад за тебя. Хоти. Я же сказал, ты можешь хотеть все, что пожелаешь. Я тут причем? — издевательски пропел и поднял, ненавистные мне, глаза.

— Ты издеваешься надо мной? Я тут для того, чтобы развлекать тебя? Ты кайф от этого ловишь что ли? Я тебе еще раз повторяю. На русском! Я! Хочу! Курить! — начала повышать тон. С ним не возможно себя сдерживать. Он сам напрашивается.

— Отвыкай — своим ответом, заставил вылететь все мысли с моей башки. Что сука?

— Что? Что ты сейчас сказал? — и меня понесло. Заорала на всю квартиру, выплевывая слова ему в лицо — Я тебе не собака, ленивый, тупой распиздяй! Ты мне не папочка, чтобы меня воспитывать! Че ты до меня доебался?! Иди нахуй! Засунь все свое благородство себе в жопу, тварь! Я тебя ненавижу! — заставил умолкнуть, когда саданул со всей силы по столу.

Вся посуда на столе подпрыгнула, а одна салатница вообще упала со стола и разбилась. Пиздец, как он еще стол от такого удара не разломал пополам. Я даже слюной поперхнулась. Но бля, я совру если скажу, что испугалась. Нет! Я была рада. Казалось целая бочка бальзама потоками текла по жилам и душе. Так-то тебе бесчувственная, сука! И тебя смогла пронять!

Несмотря на то, что он ударил по столу и усмехнулся, отнюдь глаза поднял он, холодные. В них так и отображалось раздражение и гнев. И мне не надо его слышать, чтобы понять, что этим он пытается меня усмирить, и закрыть мой рот.

Ладно парень, доводить не буду, но рот свой, я хрен закрою. Привел меня, теперь терпи. Может быстрее надоест играть в игры и вышвырнешь меня.

— Слушай, ну ты оказалась и вправду тупой… Я же вчера предупреждал тебя. Ты в одном диалоге, нарушила все правила — он кроме ненависти вызывал еще во мне, приступ брезгливости. Первый раз! Таким, как нам, нельзя брезговать, и дня не проживешь на улице. Но вот к нему я чувствовала дикое отвращение!