Книга Дом с мезонином в наследство - Вера Колочкова

— Ну вот еще! Ничего такого я не боюсь! Ведь вы бы все равно за меня похлопотали, правда, Антон Палыч? Замолвили бы словечко? Чего мне бояться–то? Простоя я сама, сама не хочу!

— А чего ты тогда хочешь, Мисюсь? — огорченно спрашивала Тина, испытывая перед мужем даже некоторую неловкость за заявление сестры.

— Я замуж хочу! Так же, как ты, Тина! Чтоб был дом красивый, чтоб машина, чтоб на море ездить…А учиться я не хочу, нет! Я хочу, чтоб сразу все было!

— Мисюсь! Господи, да что ты такое несешь, ей богу! – с ужасом махала на нее руками Тина. – Ты что считаешь, я за Антона Палыча только ради всего этого замуж вышла?

— Ну, и ради этого тоже, наверное! А что, разве не так? А зачем тогда надо было из Белоречья тащиться сюда на пять лет? Чтоб потом снова вернуться какой–нибудь училкой в Белоречье? Глупо же!

— Мисюсь, уймись! Замолчи сейчас же! Господи, что она несет, Антон…

Тина в ужасе хваталась за голову и замолкала, и не могла подобрать подходящих для случая слов, будто они вмиг разбегались испуганно из ее головы, не выдержав напора этой ничем не прикрытой то ли непосредственности, то ли наглого такого простодушия. Антон же хохотал от души, как раз и забавляясь этой искренней, как ему казалось, детскостью, и, обняв Тину за плечи, по–рыцарски кланялся и благодарил Мисюсь нарочито–шутливо:

— Спасибо, спасибо тебе, юная праведница, что раскрыла мне глаза на мою коварную женушку! Так вот, значит, зачем она мне в любви признавалась, искусительница этакая! А я думал, она тоже писателя Чехова любит, как и я… А тут вон в чем дело, оказывается!

— А что, Тинка сама вам призналась в любви? Первая? - раскрывала удивленно на Антона Палыча глаза Мисюсь. - Вот это да…

— Ага. В любви. И ко мне, и к тезке моему писателю Чехову. Так что возьми на вооружение, Мисюсь, если тоже таким способом замуж решишь выйти! Только вот какого бы тебе писателя любимого для этого дела подобрать поромантичнее…Тебе самой–то кто больше нравится, Мисюсь? Гоголь? Пушкин?

— Ой, да не люблю я этих ваших писателей, Антон Палыч! Ни Гоголя, ни Пушкина! Чего вы на них так зациклились–то, ей богу, на писателях этих? Я вот, например, вообще читать не люблю. Тоже мне, занятие… Как будто больше делать в жизни нечего…

— Ну нет, милая Мисюсь, тут ты просто категорически не права! — шутливо продолжал Антон Палыч, исподтишка подмигивая Тине. — Так ты никогда себе приличного мужа и не найдешь! Они ведь сейчас, потенциальные приличные–то, гранит науки в разных институтах грызут! И грызут его не одни, а в окружении таких же, как ты, красивых , но в отличие от тебя очень начитанных девушек. Так что шансы твои, милая Мисюсь, очень уж минимальны, получается…

— И ничего не минимальны! – весело возражала ему Мисюсь, с трудом выговаривая трудное слово. – Я вообще, между прочим, за молодого замуж не хочу!

— Это почему это?

— Да потому это! Пока он из своей, как вы говорите, потенциальности в маломальскую какую приличность выберется, я уж состариться десять раз успею! Нет уж, не хочу. Я хочу жить прямо сейчас, чтоб у меня сейчас все было, а не потом, когда–нибудь…А вот вы, Антон Палыч, вместо того чтоб шутки всякие надо мной разводить, взяли бы да и познакомили меня с профессором каким…

— Ого! А тебе, значит, меньше профессора в мужья и не надо? Эк тебя понесло–то сразу! Не больше и не меньше – сразу чтоб профессора?

— Ну да… А чего мелочиться–то? Ну, так познакомите или нет?

Антон опять захохотал, откинувшись на спинку дивана. Тина, взглянув сначала на сестру, потом на веселящегося от души мужа, вдруг произнесла сердито:

— Ну все, друзья, хватит! Что это за разговоры вообще? Не нравятся они мне! И ты тоже хорош, Антон… Девчонка несет чушь несусветную, а ты смеешься, будто поощряешь…

— И ничего не чушь! — обиженно протянула Мисюсь. – Я все это абсолютно серьезно говорю…

— Господи, Мисюсь, ну вот скажи — откуда, откуда в тебе это?

— От верблюда! – весело огрызнулась ей Мисюсь.

— Да ладно, Тин–Тин, отстань от нее… — беспечно махнул рукой Антон, поднимаясь с дивана и потягиваясь. — Повзрослеет, поумнеет… Пойдем лучше спать, колокольчик…

— А я и так уже умная! — так же весело огрызнулась Мисюсь в Антонову спину. – И взрослая! И сама знаю, чего хочу!

— …А не поумнеет, так обратно в Белоречье ее отправим! Раз не хочет учиться, то что ж… — будто не слыша ее, продолжал разговаривать с Тиной Антон. Потом, обернувшись к Мисюсь и незаметно подмигнув Тине, уточнил деловито: — Хочешь обратно в Белоречье, Мисюсь?

— Нет! Нет, я не хочу обратно! Я это… Я лучше в техникум какой–нибудь поступлю! А? Можно? А еще лучше в училище… В педагогическое, или на модельера еще можно…

Только на следующий уже год, ладно? Я же устала после школы! И потом, надо же подготовиться…

— Ну, что будем делать, Тиночка? — уже не смеясь, спросил Антон, обращаясь к жене. – Пусть и правда отдохнет, что ли? Не будем мучить ребенка науками?

— Ну, хорошо… Пусть… Но только на следующий год – обязательно учиться! Слышишь, Мисюсь? Чтоб без глупостей!

— Ага! На будущий год – просто обязательно! – весело подтвердила Мисюсь. — Слово даю…

На том и порешили. Тем более, унылые троечки в школьном аттестате Мисюсь такое решение проблемы сами собой подсказывали – все равно этим летом ей никуда не поступить, по всем предметам репетиторов нанимать придется… Так Мисюсь и осталась в доме дневной хозяйкой, пока Тина с Антоном в своем университете пропадали. Спала до беда, еду готовила, по городу гуляла… А в конце августа они взяли ее с собой в отпуск, в хороший крымский санаторий - девчонка аж обмерла от счастья, когда в приятную курортную жизнь окунулась, и поначалу принимала все ее прелести с восторженным смешным благоговением. А потом как–то незаметно благоговение это перелилось в спокойное и горделивое достоинство, и Тина только диву давалась - откуда что взялось… Слишком уж быстро сестренка научилась не распахивать красивые свои глаза навстречу необычным курортным изыскам, слишком уж быстро появилось на ее лице выражение благодушно–капризной лени избалованной хорошей жизнью приличной воспитанной барышни…

В сентябре вернулись домой. Жизнь снова потекла по прежнему своему руслу - вечером Мисюсь встречала их дома накрытым красиво столом, веселым беспричинным смехом да сверкающими от довольства новой своей жизнью глазами.

Антон попытался было снова проявить педагогическую инициативу да заинтересовать таки свояченицу библиотекой своей раритетной, вкус к хорошему чтению привить, но не тут то было. Не хотела Мисюсь книжек читать, и все тут. Так со смехом ему как–то и объявила:

— Ой, да ну вас, Антон Палыч, не приставайте вы ко мне со своими Гоголями да Чеховыми! Не люблю! Да и не понимаю я…

— Чего ты не понимаешь, Мисюсь? О чем они пишут?

— Да нет! Не понимаю, как это можно в городе жить и все свое время на какие–то там книжки тратить! У вас же тут столько всего интересного! У вас здесь жизнь настоящая, а вы – книжки… Книжки можно и в Белоречье читать! А здесь жить, жить надо! Наслаждаться жизнью, а не бумажную пыль глотать…Нет, не буду я читать, отстаньте! Вы бы лучше и впрямь меня с кем–нибудь познакомили, а? А то я торчу все время дома одна… Обидно же! И скучно…