Книга Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

Только… Только их наверняка удивит факт, что он на самом деле ещё более широко и свободно мыслящая личность, чем они предполагают.

Президент ведь не исключал и прямо противоположного варианта. На самом деле цели и намерения «пришельцев» при тех же исходных посылках можно трактовать совсем иначе. Выводя пока за скобки вопрос об их происхождении, отчего не допустить, что их всё же интересует пресловутая «власть над миром»? Неважно, в какой форме.

Но если их всего несколько человек, они физически не в состоянии использовать свои технические возможности должным образом. С какими угодно приборами нельзя круглосуточно наблюдать за всем и вмешиваться во всё. Обязательно нужен многотысячный техперсонал, вообще аппарат управления, какое-то подобие идеологических и карательных органов… Без этого никакая власть немыслима даже теоретически.

Снова вернувшись к Сталину, Президент подумал, что даже ему, в тогдашних условиях, при наличии победившей и правящей партии, комсомола, профсоюзов и тому подобного, потребовалось больше десяти лет конструировать, неоднократно переформатировать и непрерывно «чистить» систему НКВД-НКГБ. Только после устранения выполнившего свою функцию Ежова и доброй половины его гвардии, от сержантов до комиссаров всех рангов, «органы» заработали так, как от них требовалось.

Новоявленные «друзья» Президента никаким подобным, вообще никаким аппаратом для захвата и удержания власти не располагают. Мифическая «Чёрная метка», организация «честных и болеющих за Россию» сотрудников всякого рода спецслужб, даже если и существует, не может насчитывать больше нескольких сотен человек. Разобщённых по разным ведомствам, единой штатной оргструктуры не имеющих и иметь не могущих.

Поэтому ничего лучше нельзя придумать, как использовать для своих целей готовое государство. Главное в котором не его реальные экономические и прочие возможности, а только и единственно легитимность. От имени государства прямо завтра можно начинать любые, самые радикальные преобразования. Как, собственно, это и делали большевики начиная с победы в Гражданской войне. Раз уж Советская власть существует, никуда вы от неё не денетесь: захотим – НЭП введём, захотим – отменим. Коллективизацию взамен получить извольте. Прямое, ни на какие совершенно законы не опирающееся насилие (как говорил тов. Ленин) и незамаскированный ничем Большой Террор – сколько угодно. Советский народ в едином порыве одобрит и поддержит всё! Как и последующее единодушное свержение этой же «общенародной власти» без всяких нравственных угрызений.

Как раз на этот исторический период пришёлся тот возраст Президента, когда в человеке сочетается всё самое лучшее – молодость, достаточная эрудиция, незашоренный ум, эмоциональность, уже избавленная от юношеской восторженности и щенячьего энтузиазма. Хорошо он помнил пресловутую «перестройку» и всё дальнейшее. И сейчас склонен был думать, что, появись эти или другие «пришельцы» двадцатью годами раньше, лучшего варианта, как подчинить своей воле всего лишь одного человека и заставить его действовать по своему сценарию, они бы придумать не смогли. Дальше система заработала бы сама. Сигнал на входе, ожидаемая реакция на выходе. И никаких тебе социальных потрясений, войн и революций. Всё идёт по плану, строго по плану, непременно «в духе решений» съездов и пленумов.

Сам он в роли тогдашнего генсека оказаться бы не хотел. Но вот в состоянии ли он в одиночку противостоять подобному, если это не конспирологическая фантазия, конечно, а суровая действительность?

Выдержит не выдержит, а деваться некуда. Он тоже на свой пост определён, не только чтобы протокольные мероприятия проводить, ленточки разрезать и ордена раздавать. Возложена и на него некая миссия, если из сотен тысяч ровесников, не худших, в чём-то наверняка и лучших, именно он сидит в этом кабинете и мучается «проклятыми вопросами». Как командир попавшей в окружение армии. Выбор есть. Один – генерала Власова. Другой – генерала Кирпоноса[31]. Но были ещё и третьи. Из окружений выходили, абсолютно безвыходные ситуации в свою и Отечества пользу превращали, маршальские погоны всего через три года получали. Вот он и постарается быть «третьим». А малоизвестная пьеса Константина Симонова называется «Четвёртый». Там тоже интересный вариант поведения обычного человека рассматривается.

Он поднялся из-за стола в состоянии весёлой бодрости. Интеллектуальная задача решена – и, кажется, неожиданным, изящным способом. Мыслей читать «друзья-пришельцы» наверняка не умеют, мысль – слишком неформализуемый объект, а вот в словах, произнесённых даже с самыми верными друзьями наедине, нужно быть предельно осторожным. Имея в виду всё те же технические возможности своих партнёров.

Президент отправился в спортивный зал и целый час приводил себя в нужное физическое состояние сначала боксом на специальных тренажёрах, умеющих при неверном выпаде дать сдачу не хуже Майкла Тайсона, потом в бассейне.

На ближайшие двое суток он решил удалиться от текущих дел, благо отчёта давать не имел необходимости никому. «Желаю поработать с документами», как говаривал один из его предшественников на этом посту. А ещё более ранний тиран и диктатор выезжал на свои дачи, хоть подмосковные, хоть кавказские, вообще никому ничего не объясняя. Не царское это дело.

«На хозяйстве» есть кого оставить, остальное – моя компетенция.

У Президента, как у любого нормального руководящего лица этого уровня, имелся собственный, «внутренний», так сказать, «кабинет». Или – «Совет безопасности», ни в каких законах и уложениях не прописанный. Тесный круг личных друзей, заведомо не связанных ни с какими другими структурами отношениями финансовыми или политическими. Чем Президент втайне гордился. Не каждому правителю удаётся подобным образом подкрепить собственную должность.

Сталин, неожиданно часто приходящий сегодня на память, первым делом избавился от всех людей, знавших его в предыдущем качестве, имевших моральное или какое-то другое право считать его «обычным человеком», с которым можно говорить на «ты», знать и помнить слова и поступки из совершенно другой реальности. В качестве каприза тиран мог позволить кое-кому из них жить, иногда даже неплохо, но всё равно – это была жизнь канатоходца на проволоке. Нет, не так, намного хуже. Что канатоходцу? Прошёл – не прошёл, упал – не упал, что заработал, то и заработал.

А вот если ты фактически первое, как Калинин, или второе, как Молотов, лицо в государстве, и всего лишь партийный секретарь, легитимной власти не имеющий, сажает твою жену (у обоих, кстати) в тюрьму на «десятку строгого». Твои действия?

Ты униженно кланяешься и соглашаешься. Вождь ведь оставляет тебя при должности и всех привилегиях, и ты это принимаешь. Иногда плачешь, как слабак Калинин, чугунно крепишься, как Вячеслав Михайлович. Посылки женам отправляете, а они, бывает, «не доходят» по причине «естественных почтовых трудностей» и «недоработок органов на местах». А ты служишь, «наступив на горло»… Чему, интересно? Маяковский – «собственной песне», а тысячи ближних слуг режима? Загадка истории или просто – психологии?