Книга Черный шаман - Георгий Лопатин

Потом он подошел к Олегу и стал разговаривать с людоловами явно о нем. В руки людоловов перекочевал мешочек с монетками.

— Ты кто? — спросил на плохом половецком языке хозяин дома.

— Меня зовут Олег.

— Русич?!

— Половец-христианин.

— А-а… понятно. Так вот, теперь ты мой раб. Это тебе ясно?

— Да… господин.

— Это хорошо, что ты такой понятливый. А то вон есть некоторые, до которых никак не доходит, — кивнул хозяин на до предела изможденных переходом русичей. — Девять лет в рабстве, а все никак не доходит. Тупые русичи… А ты как я вижу умный, сразу все понял… Впрочем, слишком умных я тоже не люблю, от них проблем не меньше чем от тупых, — с угрозой добавил таджико-узбек. — А потому, посмотришь сегодня вечером, как поступают со слишком тупыми и слишком умными рабами.

Во дворе дома и вообще в городе они надолго не задержались. Через час их выгнали из сарая и погнали куда-то на восток. К счастью слишком долго идти не пришлось, может километров десять преодолели и оказались у какого-то производственного центра. Как стало ясно, здесь делали простые саманные кирпичи.

С их прибытием из бараков выгнали всех рабов, большей частью оказавшихся русичами от тридцати лет и старше и построили у стены.

Четверку беглецов вывели в центр и после краткого вступительного слова заведующего производством смысл которого сводился к тому, что бежать бесполезно, всех поймают и сурово накажут, началась экзекуция.

Сначала всех четверых, привязав к лавкам, хорошо отходили плетьми до крови, так что потеряли сознание. Но их быстро привели в чувство, щедро сыпанув на раны соли. Орали они громко, но ничего не могли поделать с дикой болью в спине. Но на этом для троих беглецов все закончилось, а вот для самого старшего, что как оказывает бежал во второй раз, был подготовлен второй номер программы.

Ему сильно порезали пятки и втерли в раны мелко рубленый конский волос. После чего замотали ноги.

Жестокая пытка. Раны заживут и конский хвост останется в плоти делая в принципе невозможным нормальное передвижение на ногах. Конский волос будет сильно колоть плоть. Ходить можно только на носках, но далеко так не уйдешь.

4

Со следующего дня началась трудовая деятельность Олега в качестве раба. Работа была простой, но очень тяжелой. Копали глину в карьере, таскали глину, замешивали глину с водой, предварительно натаскав из ручья воды, потом закладывали глину в формы, прессовали, потом готовые высушенные кирпичи таскали к берегу и загружали лодочные баржи и речушке доставляли продукцию в Акраб. Там шло строительство, ремонтировались городские стены…

Кормежка при этом была отвратительной, в основном какая-то рыбная бурда иногда приправленная овсом.

Один из беглецов кстати умер на следующий день, остальные выздоравливали очень долго. Куманов им как мог, помогал, но собственно он мало чем им мог помочь, только разве что промыть спины, следя, чтобы раны не загноились и замотать бинтами, предварительно эти бинты хорошо постирав с золой. Благо тряпьем для этого дела его снабдили надсмотрщики. Забота их была понятна, рабы дороги, так зачем лишаться еще троих, если можно вылечить, а им это ничего не стоит?

Пытался что-то сделать с пятками старшего, но надсмотрщики про то прознали, видно кто-то стуканул, и довели до его сведения, что этого делать не стоит, а то накажут. Пришлось отступиться.

На этой почве и сошелся с ними. Старшего, того что под сорок лет, звали Одяк, а двоих, бывших с ним в бегах, что выжили — Ставр и Ушак.

— Зачем помогаешь нам, половец? — хмуро поинтересовался как-то Одяк.

— То, что я христиан, тебе мало?

Одяк кивнул.

— Ну, тогда в надежде, что если мне потребуется помощь, пути господни ведь неисповедимы, мало ли что по жизни может произойти, то вы вспомните добро и окажете ее мне.

— Хм-м… ясно. Что ж, если такое случится, то можешь быть уверен, мы отплатим.

— Вот и договорились.

— Ведаешь ли ты что про то, как моголов побили? — жадно поинтересовался Одяк.

— Ведаю.

— Расскажи!

Олег отнекиваться не стал и все поведал, как было.

— Колдовством стало быть супостата одолели?..

— А чем оно тебе не угодило?

— Нечистая то сила! Дьявольская!

Появилась еще одна тема для бесед и Куманов стал обрабатывать новых знакомых в том же ключе, что и отца Агния, правда в более мягкой форме, как безусловные идеологические сторонники они ему не требовались. Смысл его речей заключался в том, чтобы по возможности обелить славу черного шамана в глазах христиан коего почитали за исчадие ада, чтобы его перестали воспринимать как врага рода человеческого или на худой конец усомнились в этом, так как в будущем это могло пригодиться. Вопрос в том, как именно? Этого Олег еще не придумал. Но в любом случае, несмотря на все опасности, он не собирался до конца жизни оставаться рабом.

— …В общем, человек творенье божье, а раз он может владеть магической силой, значит, такова Его воля и посему эта сила не может быть нечистой. Так что колдовство оно сродни мечу, главное то, в каких руках и ради чего оно используется, во зло или добро, лечения или порчи.

— Хм-м… может оно и так… Байсун Гарм прав, ты действительно очень умен.

Вот такими беседами Куманов поднимал свой авторитет, а еще своими познаниями в целительстве. В общении с ведьмами и знахарками он много чего успел нахвататься, вот и пригодилось. Рабов ведь не лечили, в лучшем случае заболевшего могли перевести на работы полегче, а при травме дать отлежаться, но и только.

Пиком его целительской практики стало излечение одного из рабов, что поранил ногу и у него началось сильное нагноение. Удивительно, что гангрена не развилась. Рану регулярно промывали, но она все равно через какое-то время начинала снова гноиться.

Олег поймал крысу, зашиб и дождался пока мухи не отложат в ней личинки. Благо было еще тепло и эти насекомые еще летали. Вот этих личинок, хорошенько промыв их в воде, он и сыпанул в гнойную рану.

Раненый аж проблевался, но сопротивляться не стал, очень уж его замучила рана ослабляя. Понимал, что без помощи зиму он точно не переживет. Личинки выели гной и раненый быстро пошел на поправку.

— А вообще много рабов в округе? — как-то раз поинтересовался Олег у Одяка.

Куманов уже знал, что Одяк и его сподручными были раньше воями попавшими в плен монголам еще при битве на Калке. Причем не просто ополченцами, коих оторвали от земли и сунули в руки вместо вил копье, а именно бойцами, так называемыми боевыми холопами — низший уровень профессиональных военных (тоже по сути своей рабов коих их хозяин мог продать) коих учили на совесть. Именно ему Олег и решил довериться, потому как тот не сломался ни во время долгого рабства, ни даже после экзекуции, что над ним провели. А помощники Куманову в его задумке естественно требовались надежные.