Книга Песнь крови - Энтони Райан

– Ваэлин! – Баркус тряханул его снова, видя, что он не реагирует. – Ты чем, вообще, занят?

Ваэлин посмотрел на инструменты в своих покрытых пылью руках, обнаружил, что его плащ и оружие лежат поблизости, хотя он даже не помнил, как их снимал. Камень заметно изменился: его верхняя часть теперь представляла собой грубо высеченный купол с двумя неглубокими впадинами посередине и слабо намеченным подбородком у основания.

– Стоишь тут, долбишь, без оружия, без охраны… – Баркус был скорее шокирован, чем рассержен. – Да любой проходящий мимо альпиранец может тебя прирезать, даже не вспотев!

– Я… – Ваэлин растерянно заморгал. – Я тут…

Он умолк, осознав, что любые объяснения бесполезны.

Ам Лин и женщина, отворившая ему дверь, стояли поблизости. Женщина гневно смотрела на двух солдат, которых привел с собой Баркус. Ам Лин держался спокойнее. Он лениво водил точилом по одному из своих резцов и слегка улыбался Ваэлину – в его улыбке виднелось нечто вроде восхищения.

Баркус перевел взгляд на камень, потом снова на Ваэлина, нахмурил свои лохматые брови.

– И что это такое будет?

– Неважно.

Ваэлин взял кусок холста и накинул его на камень.

– Что тебе нужно, брат? – спросил он, не сумев скрыть раздражения.

– Сестра Гильма тебя зовет. Она у губернатора.

Ваэлин нетерпеливо замотал головой и снова потянулся за инструментами.

– С губернатором разбирается Каэнис. Пошли за ним.

– За ним уже послали. Но ей нужен и ты тоже.

– Ну, с этим наверняка можно обождать…

Баркус стиснул ему запястье, наклонился к самому уху и прошептал два слова, которые заставили Ваэлина немедленно выронить инструменты и броситься за плащом и оружием, хотя песнь крови протестующе взвыла.

* * *

– «Красная рука».

Сестра Гильма стояла за воротами виллы. Подходить ближе она им запретила. Сейчас в ее голосе и наружности не было ни следа веселости. Лицо у нее было бледным, глаза, всегда такие блестящие, потускнели от страха.

– Пока только губернаторская дочка, но будут и другие.

– Вы уверены? – спросил у нее Ваэлин.

– Любого из членов моего ордена обучают узнавать эти знаки сразу после вступления. Сомнений быть не может, брат.

– Вы осматривали девочку? Дотрагивались до нее?

Гильма молча кивнула.

Печаль сдавила грудь, но Ваэлин отмахнулся от нее. «Сейчас не время для слабостей!»

– Что вам требуется?

– Виллу следует закрыть и выставить охрану. Никого не впускать и не выпускать. Следите, не появятся ли в городе новые случаи. Мои помощники знают, что искать. Всех, у кого будет обнаружено заболевание, следует доставлять сюда, силой, если потребуется. Во время работы с ними следует надевать маски и перчатки. Город тоже следует закрыть, запретить кораблям выходить в море, не выпускать за ворота никаких караванов.

– Паника начнется, – предупредил Каэнис. – «Красная рука» в свое время погубила не меньше альпиранцев, чем подданных Королевства. Когда об этом станет известно, люди начнут пытаться сбежать.

– Значит, вам придется их останавливать, – напрямик ответила сестра Гильма. – Нельзя допустить, чтобы поветрие распространилось снова.

Она посмотрела на Ваэлина.

– Вы меня поняли, брат? Вы обязаны сделать все, что потребуется.

– Я понял, сестра.

Сквозь печаль начали пробиваться смутные воспоминания. Шерин в Высокой Твердыне. Ваэлин обычно избегал мыслей о том времени, слишком тяжким было чувство утраты, но теперь он старался припомнить то, что она говорила тогда, наутро после гибели Хентеса Мустора. Приверженцы Узурпатора заманили ее в ловушку ложным сообщением о том, что в Варнсклейве обнаружена «красная рука». «Я как раз работала над лекарством…»

– Сестра Шерин, – сказал он. – Она как-то раз говорила мне, что у нее есть лекарство от этой болезни.

– Возможно, есть, – поправила Гильма. – Все это чистая теория, и, в любом случае, изготовить его мне не по плечу.

– А где сейчас находится сестра Шерин? – не отступался Ваэлин.

– В Доме ордена – была там в последний раз, как я о ней слышала. Она теперь мастер зелий.

– Двадцатидневное плавание при попутном ветре, – сказал Каэнис. – И еще двадцать дней обратно.

– Для корабля Империи или Королевства, – задумчиво произнес Ваэлин. Он снова обернулся к Гильме: – Сестра, попросите губернатора написать воззвание, утверждающее предложенные вами меры и призывающее горожан к сотрудничеству. Брат Каэнис велит его размножить и распространить по городу.

Он обернулся к Каэнису:

– Брат, позаботься об охране ворот и виллы. Удвой стражу на стенах. По возможности используй только наших людей.

Он взглянул на сестру Гильму и заставил себя ободряюще улыбнуться.

– Что есть надежда, сестра?

– Надежда есть сердце Веры. Оставить надежду означает отречься от Веры.

Она тоже улыбнулась, но слабо.

– У меня в комнате есть кое-какие инструменты и лекарства. Я хотела бы, чтобы их доставили мне.

– Я об этом позабочусь, – заверил ее Каэнис.

Ваэлин повернулся и зашагал прочь по мощеной дорожке.

– А как же порт? – окликнул сзади Каэнис.

Ваэлин даже не обернулся.

– Об этом позабочусь я.

* * *

Мельденейский капитан был убористым и жилистым. Он сидел напротив Ваэлина и подозрительно взирал на него исподлобья. На капитане были перчатки тонкой кожи, стиснутые кулаки лежали на столе. Сидели они в старом здании торговой гильдии, в зале, где хранились карты. Они были одни, если не считать Френтиса, охранявшего дверь. Снаружи стремительно наступала ночь. Город вскоре должен был уснуть. Горожане все еще пребывали в блаженном неведении о беде, которая должна была встретить их утром. Если капитан и был недоволен тем, что их с командой выдернули из коек, заставили раздеться и пройти осмотр у помощников сестры Гильмы, а потом явиться сюда, он явно счел за лучшее оставить жалобы при себе.

– Вы Карваль Нурин? – спросил у него Ваэлин. – Капитан «Красного сокола»?

Мельденеец медленно кивнул. Его глаза метались между Ваэлином и Френтисом, время от времени останавливаясь на их мечах. Ваэлин не старался унять его тревогу: если капитан боится, ему это только на руку.

– По слухам, ваш корабль – самый быстрый из тех, что стоят в здешнем порту, – продолжал Ваэлин. – Лучшие обводы корпуса, которые когда-либо выходили с мельденейских верфей, как говорят.

Карваль Нурин кивнул, но промолчал.