Книга Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

Несколько колесниц неслись к крепости. В них удирали нечестивцы, в страхе смотрели назад, прикрываясь щитами от гигантской фигуры на колеснице, что занимала всю левую часть полотнища. У ног гиганта были нарисованы молодые воины с локонами юности — сыновья фараона. Они тоже участвовали в сражении.

Величайший Усермаатра Сетепенра Рамсес Мериамен Канахт Меримаат поражал жалких нечестивцев из лука. Он оттянул тетиву дальше уха и казалось, что огромная стрела его просто снесёт крепость хананеев с престола Геба. А ведь Дапур был мощно укреплён. Два кольца стен возвышались на скалистом холме. Но не устоял. Никто не способен устоять перед Мощным Быком, да живёт он вечно, хвалимый отцом своим, Аменом.

Аменеминет задумчиво прохаживался вдоль огромной картины, повествовавшей о славном деянии прошлых лет. Это просто набросок для обсуждений и утверждения Величайшим. Сейчас картина уже наполовину воспроизведена в камне на стенах заупокойного храма Его Величества в Уасите, что много лет возводится под бдительным надзором Верховного Хранителя и близок к завершению.

Здесь, в одном из залов дворца в Пер-Рамсес выставлено много других набросков к будущим величественным памятникам. Некоторые из них уже высечены на стенах храмов и радуют взор Ра, ежедневно освещающего их яркие краски своими лучами.

Много походов, десятки битв, осад, штурмов. Нет числа памятникам.

Двадцать первый год царствования Величайшего. Шестнадцать лет прошло с той неудачи при Кадеше, воспетой, как великая победа. Девять лет, как вернулся Верховный Хранитель Аменеминет из-под проклятых стен Таруисы.

Лишь спустя несколько месяцев он узнал, чем закончилась та осада. Ощутил ли радость от того, что неприступные стены всё же пали, разрушенные гневом демона Дуата? Презренные акайвашта звали сего демона богом, не ведая Истины Маат, не ведая Триединого Владыку, что на рассвете Хепри, в полдень Амен-Сокрытый и старик Атум на закате. Что ему, Верховному Хранителю вера жалких акайвашта? Он надеялся более не слышать о них. Всё реже стали направляться ири в Пер-Атум. Ни один посол не прибыл более в Мукану, ко двору нечестивца Эварисавейи. Менна утратил всякий интерес к этой земле. Он не сдержал своего обещания расширить торговлю с акайвашта и залить их благами Страны Реки.

Он был разочарован.

Но почему? Разве не сбылось то, что он хотел? Месть свершилась и проклятый город разрушен.

Но кто о том вспомнит?

Менна медленно шёл вдоль огромных папирусных полотен с картинами побед Величайшего. Вот их будут помнить. Даже если истлеют папирусы, камень простоит до конца вечности.

По возвращении Менны Рамсес выслушал его рассказ совершенно бесстрастно. Выразил надежду, что Верховный Хранитель удовлетворил, наконец, свою глупую и дорогостоящую блажь.

— Есть дела поважнее, Менна. Я жду, что ты займёшься ими немедля.

Он, конечно, повиновался и вновь как в водопад шагнул, приняв на плечи бесчисленное множество забот. Послы, шпионы, подготовка к войнам, заупокойный храм, вновь послы, вновь шпионы. Замкнутый круг.

До какого-то момента дела шли неплохо. Нечестивец Мерсер оказался так себе полководцем, не то, что отец его, Меченра. Много городов захватил Величайший из тех, что раньше покорились хета или хотя бы заявляли о дружбе с ними.

Сожжены дворцы в стране Кеда, на самых подступах к землям непримиримого врага, но оттуда пришлось уйти. Взять — ещё не значит покорить.

Бет-Анат, Канах, Мером, Катна, Аак, Иеноам взяты и разграблены, но все эти города лежали южнее Страны Кедра. И в какой-то момент и Рамсес и Менна почувствовали, что подступили к пределу. Продвижение их застопорилось и так и не достигли они границ земель, некогда отмеченных обелисками Величайшего Менхеперра.

Обелиски гласили, что здесь правит Истина Маат, но в тех покинутых ремту пределах пасут своих овец презренные аму.

На стены заупокойного храма нанесены горделивые надписи о владычестве над Арвадом и Кефтиу, но кому, как не Верховному Хранителю знать, как именно были «покорены» эти царства? Их послы принесли ко двору Величейшего богатые дары, говорили о дружбе. Боевые ладьи Страны Реки не появлялись у тех далёких берегов.

Тревожные вести приходили с востока. Правитель Ашшура, ещё совсем недавно жалкий вассал Бабили, ныне гордо и непреклонно восходит по лестнице могущества. Он, небывалое дело, назвал себя «царём вселенной». Проучить бы наглеца, но как?

Наглец взял Вашшуканни. Как когда-то Величайший Менхеперра. То есть сравнился с самым могущественным из ремту?

Нет, конечно, Рамсес понимал, что этому нечестивцу идти до Вашшуканни просто несравнимо ближе. Но всё же его задело это известие.

Рамсес начал чувствовать, что устаёт от войн. Он всё чаще стал слушать Пасера, который советовал обратиться взглядом внутрь Священной Земли. Говорил о выгодах мира с хета.

Пять лет назад чати признался, что тайно ведёт переговоры с новым царём Хетесером. Спустя ещё два года ему удалось убедить Величайшего даровать, наконец, покой землям Ра-тенну. Джахи и Яхмаду. И теперь Менна регулярно видит довольную улыбку на лице Величайшего, когда Пасер докладывает о наполнении государственных кладовых, о доходах Дома Золота и Серебра. В Пер-Рамсес не протолкнуться от купцов со всех краёв света.

Вот уже три года Величайший отзывается о делах царя Хетесера с возрастающим уважением. Несколько раз уже человек Пасера ездил к северному брату Величайшего. Долго стороны согласовывали каждое слово в будущем договоре, но, наконец, это дело завершено.

Послы Хетесера уже в пути.

А Менна понял, что проиграл. Высокий чати оттеснил его от друга детства и далее эта удалённость Верховного Хранителя всё более увеличивалась.

Рамсеса ныне более заботили дела на юге, пару раз заикался он, что подумывает назначить Менну «царским сыном Куша». На этой должности некогда состоял и Пасер. Это одна из вершин милости Величайшего к своим верным сподвижникам. Полновластный наместник. Любой бы в лепёшку расшибся, дабы заполучить её.

Но не Менна. Он видел в том угрозу ссылки.

Сегодня ему донесли, что в столице появилась Миухетти. Да что там в столице, уже во дворец заявилась, как к себе домой! И тут же шёпот, шёпот из-за каждого угла — беременная не побоялась ехать за тридевять земель. Сорок лет уже ей, в этом возрасте женщины внуков нянчат, а она рожать придумала.

Менна был бы рад её не видеть и ничего о ней не слышать, да разве спрячешься здесь от пересудов? Наверное, весь Пер-Рамсес уже знает, что заявилась она, дабы за беременностью и родами следил давний друг, придворный врач Ассуапи. И Величайший позволил. Даже и не подумал возразить!

А она сразу в женский дом, с подарками и письмами. Письмами! От царицы Пудухепы к царице Нефертари. Две царственные бабы переписываются уже год