Книга Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

какой-то растерянности. Он пришел ко мне посоветоваться, что делать в подобной ситуации.

М а р к у. Ты дашь мне сигарету?

О н и г а. Конечно… Конечно. (Достает из кармана пачку иностранных сигарет.)

М а р к у (берет одну). Английские?

О н и г а. Сделанные в Америке… Бывают и американские, изготовленные в Европе.

М а р к у. Рассказывай дальше.

О н и г а. Мой сослуживец посвятил всю жизнь своей профессии. Ему ничего не было нужно, кроме работы — работы в том широком смысле, какой он ей придавал. (Пауза.) Но вот настало время выйти ему на пенсию, и он оказался дома в полном одиночестве. (Задумчиво.) Петре и Мелания назвали бы это состояние сиротливостью. (Посмеивается.) Без жены, без детей… И тогда лишь он понял, что, несмотря на лихорадочно прожитую жизнь, он себя обокрал. (После продолжительного молчания.) И почувствовал он, что потерял ориентировку…

М а р к у. Ну и что?

О н и г а. Он пришел ко мне посоветоваться. Как должен поступить человек, который не знает уже, где север… (Пауза.) Что, по-твоему, я должен был ему ответить?

М а р к у. Понятия не имею… Что угодно… Чтобы он придумал свой север.

О н и г а. И шел в том направлении без колебаний?

М а р к у (просто). Да… Если он действительно намеревается идти на север.

О н и г а (помолчав). Я сказал ему то же самое… (Смеется.)

М а р к у. Твой приятель весьма наивный. В жизни все гораздо сложнее, чем в туристском походе. Если задумываться над подобными вопросами, ничего в жизни не добьешься. Сколько ему лет?..

О н и г а. Ну… Достаточно… (Смеется.) Ты прав, он наивен. Я рад, что наши мнения совпадают. (Оглядывается вокруг.)

М а р к у. Пойду за Меланией. (Собирается подняться по лестнице, но останавливается у перил.)

О н и г а (догадываясь о его намерениях). Только не надо опять упреков… Я не мог приехать к вам, потому что работал как вол… Нет города, где бы не возвышались дома, построенные мною. И поверь мне, они отнюдь не безобразны. Что ты так на меня уставился?

М а р к у. Просто смотрю на тебя… Говори еще… Меня… очень, очень интересует твоя работа, в настоящем и… в прошлом… (Готов вернуться.) Хорошо, если бы тебя послушал Петре. Может быть, он перестал бы так… (Умолкает.)

О н и г а. Пустяки… Ты же знаешь, я не люблю говорить о себе…

Марку с сожалением вздыхает.

Иди, старик, за Меланией… (Оане.) У вас хороший дом!..

О а н а. Был вначале… И верандой мы пользовались… Странная вещь, мы даже не знаем, как лучше — с верандой или без нее. Правда, у нас площадь была бы больше, Мелания смогла бы там заниматься, Марку — спокойно читать газеты…

Марку собирается уходить.

О н и г а. Погоди!.. Куда ты идешь?

М а р к у. Пойду позову Меланию. (Исчезает.)

О н и г а. Да… Мелании здесь нет…

О а н а. Думаю, она робеет перед тобой… Для нее ты мифическая личность, от прикосновения которой все превращается в золото…

О н и г а. А Петре?

О а н а. Жестокий и непримиримый. Всегда беспокойный. Если бы еще оставались неразведанные земли, он стал бы первопроходцем.

О н и г а (глядя вслед Марку). Знаешь, что меня в нем больше всего восхищает?

О а н а. Тебя в нем что-нибудь восхищает?

О н и г а. Святая наивность в его мироощущении. У него всегда свежее восприятие, он всегда полон энтузиазма. Откуда у него такая способность растрачивать себя, даже не сознавая этого?

О а н а. Способность растрачивать себя?

О н и г а. А вот дети — это большая радость… (Молчание.) У меня нет детей, я, кажется, уже говорил вам.

Пауза.

О а н а. Я хочу тебя кое о чем спросить.

О н и г а. Спрашивай.

О а н а. Что тебя сюда привело?

Молчание.

О н и г а (будто не слышал вопроса). Это — не самое главное. (Вдруг с теплотой.) Иногда мне дома скучно, чувствую себя очень одиноким, и тогда волей-неволей вспоминаю… Знаешь, Оана, порой и для меня все не так уж… (Умолкает.) Может быть, и для меня старая дружба… И этот приезд… (Пауза.) Но время…

Молчание.

Это называется тоска? (Смеется.) Ты знаешь, как мы боролись против буржуазной морали, против ловушек, которые расставляли перед нами — строителями нового мира, основанного на порядочности и гуманистических принципах? И вот сегодня то же слово… тоска… начинает поднимать голову, и некоторые из нас не отвергают его так решительно, как прежде, а, наоборот, считают, что своей упорной борьбой и трудом они завоевали право на какую-то долю тоски.

Молчание.

(Замечает изумленный взгляд Оаны.) К черту, я шучу… Последнее время я стал часто острить. Побеседуем о чем-нибудь другом. Приезд к вам растрогал меня, привел в состояние какой-то нелепой расслабленности и разного рода… (Машет рукой.) Впрочем, я уеду… Пребывание у вас не идет мне на пользу.

О а н а. Шутишь!.. Что скажет Марку?.. Ты же ему писал, что пробудешь у нас продолжительное время… (Резко.) Скажи, Онига… Почему ты писал ему на протяжении многих лет, чтобы он тебя ждал?

О н и г а (неожиданно сухо). Разве я писал, чтобы он меня ждал?

О а н а. Да… Писал, чтобы ждал. И что, когда ты приедешь, вы не так быстро расстанетесь. Почему?

О н и г а (глядя в пространство). Я не смогу пробыть долго… Я думаю, мне вообще не следовало приезжать. Я должен уехать…

О а н а. Хотя бы несколько дней…

О н и г а (удивленно). Несколько часов, и то было бы очень много… Даже одного часа не могу.

О а н а (не веря своим ушам). Один час? Зачем же ты тогда приехал? Не мог же ты приехать просто так, без причины, всего на один час!

О н и г а. Зачем я приехал… Может быть, у меня было кое-что на уме… (Несколько секунд пытливо смотрит на нее, затем примирительным тоном.) Не удивляйся. Меня ждут дела… Дома растут… Люди переезжают на новые квартиры, проектные институты разрабатывают проекты… а ты хочешь, чтобы я торчал здесь целую вечность. (Смеется, поглаживает ее по плечу.) Как продвигаются его исследования?

О а н а. Иногда мне кажется, что цель близка… Очень близка… Затем она снова отдаляется. Что поделаешь? Такова эта работа… научно-исследовательская.

О н и г а. Пусть форсирует… пусть форсирует… Ведь его могут обогнать! Что он теперь разрабатывает?

О а н а. Новый вид колоса… Более тяжелый… С большим количеством зерен и сокращенным периодом созревания…

О н и г а. Да… да… ясно. (Пауза.) Оана!.. Скажи, ты веришь?

О а н а. Во что?

О н и г а. В его исследования?

О а н а (с искренним удивлением). А как же?.. Разве может быть иначе?

О н и г а. Извини меня, но я сейчас представил себе его таким, каким он был на войне: он охраняет склад; война туда докатилась и проследовала дальше, а он все охраняет…

О а н а. Ты, конечно, не мог бы смириться с подобным положением вещей?

О н и г а (внимательно глядя на нее, резко). Видишь ли… Я не занимаюсь исследовательской работой, я строю. Знаешь, что я делаю, чтобы уменьшить процент риска?.. Выбираю себе людей. И это