Книга Второе открытие Америки - Александр фон Гумбольдт

Глава XI

Llanos Пао, или восточная часть равнин (степей) Венесуэлы. – Миссии карибов. – Последнее посещение побережья Нуэва-Барселоны, Куманы и полуострова Арая.

Наступила уже ночь, когда мы в последний раз пересекли русло Ориноко. Нам предстояло заночевать у крепости Сан-Рафаэль, а утром на заре начать путешествие по венесуэльским степям. Со времени нашего прибытия в Ангостуру прошло почти шесть недель; мы жаждали поскорей достигнуть побережья и подыскать либо в Кумане, либо в Нуэва-Барселоне судно, которое доставило бы нас на остров Куба, а оттуда в Мексику.

После мучений, которым мы подвергались в течение нескольких месяцев, плывя в маленьких лодках по рекам, где воздух кишел москитами, мы не без удовольствия предвкушали длительное морское путешествие. Не собираясь больше возвращаться в Южную Америку, жертвуя Андами Перу ради столь малоизвестных Филиппинских островов, мы по-прежнему придерживались нашего старого плана провести год в Новой Испании, с акапулькским галионом добраться до Манилы и вернуться в Европу через Басру и Алеппо [Халеб].

Нам казалось, что после того, как мы покинем испанские владения в Америке, отставка министерства, с благородным доверием снабдившего меня столь неограниченными правами, не сможет уже помешать осуществлению нашего предприятия. Эти мысли волновали нас во время однообразного путешествия по степям. Мелкие жизненные невзгоды переносятся особенно легко, когда ум поглощен мыслями о близком завершении смелого замысла.

Наши мулы ждали нас на левом берегу Ориноко. Коллекции растений и геологические образцы, которые мы везли с собой от Эсмеральды и берегов Риу-Негру, сильно увеличили наш багаж. Так как расстаться с гербариями было бы рискованно, нам следовало заранее примириться с очень медленным путешествием через Llanos.

Из-за отражения лучей солнца от земли, почти лишенной растительности, стояла нестерпимая жара. Стоградусный термометр показывал, однако, днем (в тени) всего 30–34°, ночью 27–28°. Следовательно, как почти повсюду в тропиках, на наш организм влияла не столько абсолютная величина температуры, сколько продолжительность зноя. Переход через степи с кратковременными остановками в миссиях карибов (караибов) и в городке Пао отнял у нас тринадцать дней.

Восточная часть Llanos, пересеченная нами от Ангостуры до Нуэва-Барселоны, являет взору столь же дикий вид, как и западная часть, по которой мы добирались из долин Арагуа в Сан-Фернандо-де-Апуре.

В сухое время года, обычно называемое здесь летом, хотя солнце находится в Южном полушарии, в степях Куманы бриз ощущается сильней, чем в каракасских; эти обширные равнины, подобно возделанным полям Ломбардии, образуют внутреннюю котловину, открытую к востоку и замкнутую на севере, на юге и на западе высокими цепями первозданных гор.

К несчастью, нам не пришлось насладиться прохладным морским ветром, о котором Llaneros (жители степей) говорят с восхищением. К северу от экватора стоял период дождей; в самих Llanos дождь не шел, но с изменением склонения солнца игра полярных течений уже давно прекратилась.

В экваториальных областях, где можно ориентироваться по движению облаков и где по колебаниям ртути в барометре вы определяете время почти с такой же точностью, как по часам, все подчинено постоянной и однообразной схеме. Прекращение бризов, наступление периода дождей и частые электрические разряды представляют собой явления, связанные с неизменными законами.

Только на третий день мы добрались до миссий карибов в Кари. Здесь земля не так потрескалась из-за сухости, как в Калабосо. Несколько прошедших ливней оживили растительность. Мелкие злаки и особенно травянистые мимозы, от которых так жиреет скот, образовали густой покров. На большом расстоянии друг от друга возвышались стволы веерной пальмы (Corypha tectorum H. B. et K.) Rhopala Schreb, (Chaparro) и мальпигии с жесткими блестящими листьями.

Сырые места можно было распознать издали по группам мориций – здешних саговых пальм. Вблизи от побережья пальма мориция составляет все богатство индейцев гуараонов; и, что довольно примечательно, мы обнаружили ее на 160 лье южнее, среди лесов Верхнего Ориноко в саваннах, окружающих гранитную гору Дуида. В это время года на пальмах были огромные гроздья красных плодов, похожих на сосновые шишки.

Наши обезьяны очень любили лакомиться этими плодами, желтая мякоть которых имеет вкус переспелого яблока. Сидя среди багажа на спине мула, обезьяны в сильном возбуждении пытались дотянуться до висевших над их головами гроздей.

В результате миража поверхность равнины, казалось, колебалась; и когда после часового пути мы достигли стволов пальм, возникающих как мачты на горизонте, то с удивлением увидели, сколь многое связано с существованием одного растения. Ветры, теряя свою скорость при соприкосновении с листвой и ветвями, нагромождают песок вокруг ствола. Запах плодов, яркая зелень издалека привлекают перелетных птиц, которые любят качаться на пальмовых стрелах.

Везде слышится легкое трепетание. Измученные зноем, привыкшие к мертвой тишине степи, вы как будто ощущаете некоторую прохладу при малейшем шуме листвы. Исследуя землю в стороне, противоположной направлению ветра, вы обнаружите, что она остается сырой еще много времени спустя по окончании периода дождей.

Там скопляются и размножаются насекомые и черви[312], столь редко встречающиеся в Llanos в других местах. Так одинокое, часто невзрачное дерево, которое в лесах Ориноко не привлекло бы внимания путешественника, здесь, в пустыне, распространяет вокруг себя жизнь.

13 июля мы прибыли в деревню Кари[313], первую из миссий карибов, подчиненных монахам-обсервантам из коллегии в Пириту[314]. Как всегда, мы поместились в обители, иначе говоря – у священника. Кроме пропусков, выданных генерал-губернатором провинции, у нас были рекомендательные письма епископов и настоятеля миссий на Ориноко.

От берегов Новой Калифорнии до Вальдивии и устья Ла-Платы, на протяжении 2000 лье, можно преодолеть все трудности длительного сухопутного путешествия, если вы пользуетесь покровительством американского духовенства. Власть этой организации в стране настолько прочна, что новый порядок вещей не может надолго ее поколебать.