Книга Владимир Богомолов. Сочинения в 2 томах. Том 1. Момент истины - Владимир Богомолов

Я тут же позвонил В.П. Аксенову и поздравил его с победой, вечером, уже из дома, Олегу Смирнову и с радостью сообщил, что драгоценная разрешительная «чистая» виза главного военного цензора у меня на руках.

Вот так это было. Главное, я не уступил в романе ни одного слова, не поступился ни одним сокращением, не согласился ни на одну, даже минимальную купюру, не изменил ни одного термина. Спустя годы уже трудно представить, что такое было возможно. Но было время и были люди.

Я до конца своей жизни всегда с благодарностью буду помнить замечательных людей, чья гражданская позиция, смелость и мужество в принятии решений способствовали тому, что роман увидел свет. Это трогательный и отважный Валентин Павлович Аксенов, честный Олег Александрович Смирнов, умный и проницательный Игорь Сергеевич Черноуцан, доброжелательный Альберт Андреевич Беляев, принципиальный генерал Филипп Денисович Бобков.

Низкий им поклон!

«УБЕЖДЕН: ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ПОСЛЕ

ОПУБЛИКОВАНИЯ ДОЛЖНО ЖИТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО...»

Роман «В августе сорок четвертого...» вышел в срок в журнале «Новый мир» в 1974 году в трех номерах (№ 10, 11, 12).

Уже в первых числах января 1975 года в прессе появились первые положительные отзывы и рецензии на роман: «ЛГ», 1 января, в статье «Герои, о которых не знали» Б. Галанов назвал роман героическим; «Лит. Россия», 3 января, «На свинцовом ветру»: Анат. Елкин нашел роман «в высшей степени современным»; «Комсомольская правда», 8 января, «Это и есть война...», Л. Корнешов — «удивительная книга, написанная мастером очень большого и честного таланта». А 14 января в газете «Правда» (Центральном органе ЦК КПСС) была опубликована статья «Люди высокого полета», в которой С.С. Смирнов — глубоко уважаемый мной человек и писатель, чье мнение для меня было особенно важным, весомым и ценным, в наиболее, пожалуй, основательной рецензии дал высокую художественную оценку романа: «Впервые в нашей литературе появилось произведение, убедительно и глубоко показывающее «черный хлеб» повседневного труда контрразведчиков — физические, психологические и чисто технические особенности их профессии... Роман отличается высоким профессионализмом самого автора и всех его героев».

В начале 1975 года в издательстве «Молодая гвардия» роман с посвящением «Немногим, которым обязаны очень многие...» вышел отдельной книгой (героический редактор В.П. Аксенов) тиражом 200 тысяч экземпляров; в конце года — в «Роман-газете» (№9, 10) беспрецедентным тиражом — 1 миллион 550 тысяч (главный редактор — Валерий Николаевич Ганичев, редактор — Л. Хондруева).

В середине лета 1975 года позвонили мне из Союза писателей и сообщили, что роман выдвигается на Государственную премию и для представления надо оформить какие-то документы. Я поблагодарил за внимание и, естественно, отказался. При повторном звонке меня попросили изложить отказ письменно, причем в два адреса, что я и сделал:

«ЗАМЕСТИТЕЛЮ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛОМ КУЛЬТУРЫ ЦК КПСС ТОВ. БЕЛЯЕВУ А.А.

Многоуважамый Альберт Андреевич!

В связи с намерениями издательства «Молодая гвардия» и журнала «Новый мир» выдвинуть роман «В августе сорок четвертого...» на государственную премию, убедительно прошу Вашего содействия в освобождении романа от этого выдвижения.

Дело в том, что единственно возможное для меня положение — это амплуа рядового автора. Амплуа же известного писателя, в котором я невольно при всем моем противодействии последние полгода пребывал, совершенно для меня неприемлемо и результаты его самые плачевные: за последние пять месяцев я не написал ни одной строчки.

После долгого и всестороннего обдумывания сложившейся ситуации я пришел к твердому выводу, что единственно возможное для меня решение проблемы — это возврат к статус-кво, в котором я находился до публикации романа, возврат в единственно для меня приемлемое амплуа рядового автора, который работает и живет в тишине, без суеты, оставленный всеми в покое.

Для меня совершенно ясно, что если я не вернусь в это прежнее статус-кво, не вернусь к положению рядового автора, то, как пишущий, я, во всяком случае, погиб.

В отличие от большинства пишущих я вполне доволен своим положением в литературе и в обществе и не желаю никаких, даже почетных изменений. (За последние полгода я раз десять наблюдал вблизи жизнь трех известных писателей, лауреатов, и отчетливо осознал: вся эта суета, публичность образа жизни и необходимость почти ежедневно перед кем-то лицедействовать, все это для меня органически противопоказано и совершенно неприемлемо).

Хочу быть правильно понятым. Году в 1967-м, по представлению Отдела культуры я был награжден орденом «Знак Почета» (за кино) и принял это наверняка меньшее, чем Государственная премия, поощрение с искренней благодарностью[81]. Но «Знак Почета» ничего не менял в моем положении, в случае же если бы роману присудили Государственную премию, чем непоправимо изменили бы мое жизненное статус-кво, как пишущий я бы, несомненно, перестал существовать.

Обращаясь к Вам с этим доверительно-официальным письмом, убедительно прошу Вашего, Альберт Андреевич, содействия в освобождении романа от выдвижения на премию. С уважением, заранее признательный Богомолов 25 июля 1975 г.»

Аналогичный по смыслу, но более категоричный отказ я отправил и по второму адресу, в Московскую писательскую организацию СП РСФСР.

После выхода романа и его переизданий, а главное, появления положительных рецензий «ведомства» вдруг почувствовали свою причастность к этому событию, они вдруг уверовали, что только с «их благородной помощью» это произошло, они, наверное, прочли роман уже не как цензоры, а просто как обыкновенные читатели — и он их впечатлил.

В.Ф. Кравченко мне потом не раз звонил и даже поздравлял с успехом и просил для сотрудников и себя лично надписать книги, которые они предусмотрительно приобрели и, когда будет удобно, доставили бы мне с курьером.

Воистину, в глаза — божья роса!

Я неоднократно по телефону посылал их подальше, но впоследствии многим оставил автограф без всякого там «на добрую память» и, тем более, «с уважением».

В 1979 году, как проницательно в 1974 году рекомендовал И.С. Черноуцан, я без труда восстановил главное название романа «Момент истины», а в скобках обязательно указывал («В августе сорок четвертого...»), дав расшифровку понятия «Момент истины» как «момента получения информации, способствующей установлению истины», это название наиболее емко и точно отражало суть романа[82].