Книга Польша против Российской империи. История противостояния - Николай Малишевский

В ред. ж. «Русская старина» действительного статского советника Н. Маркова в память умерших современников героев: М. Н. Муравьева и М. Д. Скобелева, твердо посвятивших жизнь свою на служение родине.

Вечная вам память! Пройдут века — уляжется и злоба, Которая мешала дать цену заслугам гения: Тогда всему оценка вновь тень вызовет из гроба; Но тот герой — кого ценил народ: Жить будет в век, из рода в род, - И нация в былинах будет знать О нем и будет вечно прославлять.

* * *

При жизни

Графу М.Н.Муравьеву

Минуты тяжкие крамолы полонизма, Из края русского ты с корнем вырвал вдруг! Хвалою подвиг тот венчает вся отчизна. Акт славы совершил — твой гений, стойкий дух, И весь народ Литвы — бедою удрученный, Лишенный крова, сил защиты, правоты: Увидел свет теперь — свет верой озаренный, Начала прочные для них воздвигнул ты. И стар и млад у нас по всей Руси родимой — Как благодать с небес, возносят подвиг твой; О, будь отчизне ты рукой несокрушимой, Любимый сын Царя, прославленный герой! А мы за долг почтем просить в молитвах Бога: Еще продлить лета твои — на славу нам; В них драгоценности и силы русской много И много грозного — спокойствия врагам. Челом мы бъем тебе за стойкость и уменье: Управиться, стереть насилия террор, Молитвы предков Храм ты спас от запустенья, Унял в враждующих воинственный задор; Речь русская в Литве опять повсюду сильна, А кличи пришлецов — как вымерли для всех; В делах явилась жизнь стремлением обильно; Ей правит твой рычаг — забота, труд, успех. Вот краткий перечень великого добра. Ура, наш славный вождь Ура тебе ура!!!

* * *

Ф.265,оп. 2, №1706.

Священник Иоанн Берман из Вильно в своем письме в редакцию «Русская старина». 1 сентября 1879 г.

«Едва только он прибыл в Вильно, еще не сделав ни одного распоряжения, но в городе все притихло…

Едва в уездах стало известно о назначении Муравьева, как отряды войск… приободрились, по крайней мере, почти все офицеры говорили: «Теперь пойдет дело у нас лучше»- что касается популярности его в среде населения, то достаточно сказать, что не только православные крестьяне, но и католики приносили к своим пастырям деньги на обедни и молебны за здравие Муравьева. Это факт (подчеркнуто автором).

Вильно 1879 г. 1 сентября, ф. 265, оп. 2.

* * *

«Несколько слов М. И. Семеновскому редактору «Русская Старина». С подписью: «один из многих». 13 марта 1883 г.

«…Что сделал для своей родины Муравьев, этот горячий патриот, этот истинно русский человек, что был Западный край до его прихода и чем стал после этого — про то знают и это видели тысячи русских людей».

Ф. 265, оп. 2, №1710.

Синицин П. А. в письме к Семеновскому М.И. редактору журнала «Русская старина», критикуя «мерзкую» статью литератора Н. Берга, называет Муравьева «нашим Земным Архистратигом»…

Материалы из национальной библиотеки города Варшавы

J. Ochmański «Historia Litwy» wydavnictwo Wrocław, Warszawa, Kraków, Gdansk, 1982.

Л. 222. «Тяжело раненный Сераковский был повешен в Вильно на площади 27 июня 1863 г. Священник Мацкевич замучен в Ковно 28 декабря 1863 г.»

Л. 228. «Муравьев-вешатель. Уничтожая восстание 1863 г., имел большие цели: на Литве он хотел восстановить российскую народность и православие. Царское правительство по его совету постановило уничтожить польское влияние в Литве и Беларуси. В Литве была введена в школах и администрации русификация. Царские власти усиленно вводили православие в католическом крае».

Л. 229. «Он думал, что один он понял политическую ситуацию в крае и России, понял поляков, был в состоянии преследовать польскую интригу, хотел везде уничтожить влияние католических священников, только которых он обвиняет в организации восстания 1863 г. Несмотря вообще на нардд-ные чувства, по мнению Муравьева, восстание было организовано польскими панами и было раздуто духовенством для одной цели — возвращения давних привилегий и прав, чтобы опять, общими силами могли несчастных русских людей, как прежде, топтать и выжимать соки их них. Старая и давно известная песенка».

* * *

S. Tarnowski. Przedmowa Tlomacza //Pamiętniki hr. Michala Mikolaewicza Murawiewa (Wiesztiela). Krakow, 1896,

Л. 16. «Он открыт к подлости, лжет в каждом слове и мысли, рисует себе мир, лжет и чувствует, что и люди поддадутся вранью. Одним из любимых его обманов, который либеральная билонтропийная Россия всегда повторяет: «о притеснении крестьянства, плачущего под гнетом польской шляхты, освобожденного от гнета Россией.

Он верит, что Россия не разрешала уничтожение подданства, которого не раз требовала польская шляхта; знает, что в святой России крестьянин был рабом и продавался как быдло… Но самым страшным из всех его обманов, в который слепо и тупо верит весь его народ, является ложь о «превеч-но русском населении, русском происхождении и языке, русской народности, вечной русской территории». Так лгать не умеет никто в мире. Немец забирает и гложет, но этого не делает; он говорит это всегда было твое, но я забираю, так как я сильнее».

* * *

Хохлова Н. А. Андрей Николаевич Муравьев -литератор. СПб., 2001. С. 215.

Наиболее репрезентативным среди общественно-политических выступлений Муравьева нам представляется его «Письмо к влиятельному лицу» по поводу книги историка-демократа А. П. Щапова «Земство и раскол» (СПб., 1862), в котором он, в частности, писал: «Изумительно равнодушие наших верховных сановников не только в сему делу (ослаблению цензуры. — Н. Х.)9 но и вообще к либеральному или, лучше сказать, возмутительному направлению умов, которое они сами не разделяют, но, однако, потворствуют ему вполне своим равнодушием Иной улыбается, другой пожимает плечами, все чего-то боятся, а чего — сами не знают, потому что панически безотчетный страх овладел всеми. Разгул небольшой шайки развратных пролетариев или исключенных поповичей представляются им как будто голосом всего народа, и этой шайке позволяют бушевать по произволу. Из недостойных видов популярности они прислушиваются к тому, что скажет о них Европа и не хотят слышать того, что вопиет в их слух Россия .

Но не от умышленного ли разврата писателей XVIII века, безнаказанно восставших на церковь и на правительство при совершенной распущенности нравов, которая теперь допускается и у нас, возникла Французская революция? Не то же ли повторяется в России, с такою лишь разницей, что, приготовлявшееся тогда десятками лет, теперь, с уничтожением времени и пространства, совершится быстро . Но как вспыхнет со всех концов наша матушка Россия и явится раскольничье Правительство, что тогда сделать? От искры может вспыхнуть пламя, а его здесь разносят безнаказанно целыми головнями».