Книга Броня Молчания - Владимир Осипцов

сам не попросил её сесть, и хлопком в ладоши подозвал раба — принести сладостей для шайтанов.

Попытка тактично отказаться от угощения была безуспешной — их усадили за стол и втянули в неторопливую беседу. У непоседы-Хасана всё свербило где-то растрепать секреты раньше, чем надо, но Метеа всё-таки смогла сдержаться в отношении подзатыльников, и неспешно, подготавливая друзей, ввела ракшасов в суть дела.

— Так значит, это всё-таки секрет⁈ — полуутвердительно спросил Али Язид.

— Да, — кивнула дьяволица: — И в особенности — от призраков. Узнав, они могут запретить и помешать нам. Или обидеться и оставить без поддержки.

— Вах, ханум, вы, как я всегда говорил умнее всех на этом свете, но не умно было доверять такие тайны Хасану-эфенди, — заметил ракшас-генерал.

— Не беспокойтесь, Азиз-паша, — ответил за всех бывший борец: — Это он только при нас дурачится, а когда до дела доходит — сотник Хасан серьёзен, как никогда.

— Да, — согласилась за того Мацуко: — Вот поэтому я и хотела бы попросить у вас, Али-эмир, не отдадители вы мне этого офицера⁈

Все головы повернулись в сторону Хасана, который как раз чесал за ухом пяткой.

— Теперь и я сомневаюсь, что вы сделали правильный выбор (до Хасана дошло, что говорят о нем, и он моментально выпрямился). Хотя, — Али Язид сделал паузу подольше: — Он ведь вам нужен один, без его сотни⁈

— Да, Али, что я буду делать с оравой таких раздолбаев⁈ Нас с Хасаном отлично и двоих на весь Коцит хватит.

Все рассмеялись.

— Ну что, сотник Хасан, согласны ли вы сопровождать Ханум-пашу в её приключении⁈ Не опозорите наш полк⁈

— Опозорить⁈ Хоть сейчас!

— Нам нужен кто-то, — взяла слово принцесса, мучительно пытаясь вспомнить наставления Азер: — Кто смог бы украсть даже кисточку с хвоста льва. Сумеешь⁈

— Кисточку⁈ Да хоть всю тушу — не проблема!

— Первым делом всыпьте розг, штук десять, для профилактики, этому болтуну и шалопаю!

Так появился восьмой член их команды…

Правда, найдя очередного товарища, девушка заработала и очередного сопровождающего на свою голову. Хасан ни в какую не захотел ждать до завтра, а намылился за принцессу, еле его уговорили зайти в палатку сдать командование.

Сакагучи опять был не очень доволен выбором, но молчал, уважая мнение своей госпожи. Лишь когда они остановились в воротах, ждать башибузука, девушка сама обратилась к нему:

— Ну что ещё⁈ Надоел так смотреть! Лучше говори, что тебе не нравится…

— Простите госпожа, это моё личное мнение. Я бы предпочёл оставить его при себе.

— Нет уж, не надо! Чем я провинилась, чтобы такие взгляды сносить⁉ Давай, начинай рассказывать!

Телохранитель немного промолчал, собираясь с мыслями, и, не торопясь, начал:

— Госпожа, я, конечно, понимаю ваши тёплые дружеские чувства к этому сотнику-ашигари, но… До сих пор мы собирали команду, исходя из боевых качеств и пользы команде, но простите, какие боевые качества могут быть у солдата, единственное назначение которых — вовремя умереть! Ещё раз извините, если я оскорбил вашу дружбу…

— Знаешь, меня с детства раздражает эта столичная привычка — судить о других по происхождению, а не по делам! Признаться, презирая эту традицию, я и сама платила ей дань, но война быстро меня обломала — только вот почему ты такой остался⁈ И тебе не помогут все эти витиеватые извинения, в которых ты, как только что выражался — не мастер! Знаешь, что если бы не этот «бесполезный» ракшас, я бы сейчас пред тобой не стояла⁈

— Я не подвергаю сомнению его личные качества, госпожа, я сомневаюсь в его умениях. Если вы понимаете…

— Заткнись, — грубо и холодно сорвавшимся голосом отрезала Метеа, и отошла от него прочь, к другому столбу ворот. Пришедший Хасан так и застал их — как украшения у входа, по разные стороны створок.

— Вы чего это, а⁈

— Теперь неважно. Где Арслан-ага⁈ Знаешь?

— Там! — куда-то неопределённо махнул рукой.

— Проведи нас…

…Хотя, может быть, сейчас было самое время вздыхать — но нельзя этого было бедной Кадомацу! Может быть, она чересчур вольно трактовала шутку Азер насчёт «десятого», но… Разве не сама Судьба подвернула под руку этого Хасана⁈ Правда, он совсем не подходил под определение «проныра и мошенник», но теперь, после слов Сакагучи, принцесса бы оставила его просто назло, чтобы неповадно было с нею спорить…

Неправильный мальчик

…А вот Арслан-ага, за четыре часа, прошедшие с заседания штаба состариться и поседеть, ещё не успел. Это был по-своему симпатичный (если вам нравятся сангвиничные коренастые мужчины с привычкой хлопать собеседника по плечу во время разговора), лысый ракшас с неисчислимыми шрамами на лысине и лице. Он был необъяснимо, по-родственному похож на Явана — та же кряжистая фигура с широкими плечами и грацией танцора, огромные ладони и бугристые мышцы рук. Может быть, он был настолько типичным ракшасом, что дочь императора просто непроизвольно выбрала его облик⁈ Хотя, начальника янычаров даже при всём желании не назовёшь «обычным» — янычары вообще выделялись среди ракшасов, а уж начальник их — особенно. И отец любил янычар как род войск, так что настойчиво интересующаяся мужскими науками младшая принцесса могла часто видеть его при дворце и запомнить как образец. Правда принцесса так и не простила ему попытки удержать её тогда, на бесцветной планете и поэтому прежде редко общалась с ним.

Арслан-ага ждал их — сразу же поднялся с подушек, правильно поклонился, взглядом прогнал уже было по-хозяйски развалившегося Хасана и, ещё раз поклонившись, спросил:

— Её Высочеству всё-таки понадобилась моя смиренная помощь⁈ Устали долбится в стену лбом, решили сделать подкоп⁈

Ракшасы, как и наги, были любителями хорошей шутки, но, в отличие от гигантских змеев, они предпочитали легкую насмешку и язвительность продуманному розыгрышу в несколько ходов.

— О, уважаемый начальник янычар, — смущённо рассмеялась вообще-то привычная к подобному обращению принцесса: — Разве я могла обойтись без вас⁈ К тому же, досточтимый эфенди вы-то не долбились.

— Всё строго по вашему приказу, ханум. Прикажете — разгонюсь и опробую свой удар верхотурой черепа на воротах.

— Вы слишком ценны, Арслан-ага. Ваша помощь потребуется в другом.

— Вы — единственная женщина, ханум, что не уступит мужчине, когда дело доходит до боя на мечах или спора! И, хоть говорят, что в ваши замыслы не проникнуть, ваш смиренный раб догадывается,