Книга Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

на его лице отразилось понимание, и, еще не успев повернуться, я догадался, что́ висит на стене за моей спиной.

Зеркало.

В нем Аргайл видит собственное лицо.

Лицо, которое увидела девушка в волшебной стране…

Да, Аргайл вернулся к ней. Сдержал обещание, которое дал в первые дни войны, когда волшебство открыло ему дорогу в Эдем.

Но это была другая война. В 1914-м на Лондон тоже падали бомбы с немецких самолетов. Тогда-то и нашел Джон Аргайл дорогу в мир мечты…

Я понял, что́ он прочитал в глазах красавицы в золотом наряде, дамы червей с желтым цветком в руке, девы, волею Чудотворца всегда остающейся юной.

Золотые яблоки Идунн дарили вечную молодость богам.

Но не смертным.

Девушка не узнала Аргайла. Тридцать лет – ничто в ее мире, где всегда сейчас.

Быть может, Змей погиб на Трясущихся землях? Быть может, другой человек, далеко не старый и более удачливый, чем Аргайл, узнает тайну помандера и проберется в очаровательный крошечный мирок, где истомленная одиночеством Ева напрасно ждет молодого Джона Аргайла?

Аргайл отвернулся от меня и от зеркала. Я услышал глухой стук. Выпавшее из его руки Золотое яблоко покатилось по ковру…

Пока я сплю…

Это история мальчика по имени Педро Кутино, на которого наложили заклятие. Или проклятие, как считают некоторые. Я не знаю, что верно. Это зависит от множества вещей. От того, течет ли в ваших жилах цыганская кровь, как у старой Беатрис Саузы, которая много чего узнала о магии в племени вольных цыган в горах за Лиссабоном. И от того, довольствуетесь ли вы жизнью рыбака в Кабрилло.

Хотя жизнь рыбака не так уж плоха. Совсем даже не плоха. Днем ты выходишь в море на лодке, которую мягко покачивают голубые воды залива, а вечером можешь слушать музыку и пить вино в «Приюте рыбака», «Замке» или любой другой таверне на Приморском бульваре. Чего еще желать? Разве есть в мире что-то иное?

И какое дело любому здравомыслящему человеку – или любому здравомыслящему мальчику – до того дивного колдовства, которое придает всему невероятную яркость и блеск, делает цвета вокруг такими глубокими, что глазам больно, и завораживающей мелодией льется со звезд, которые становятся вдруг живыми и загадочными? Педро, наверное, не следовало мечтать об этом, а он мечтал, потому-то с ним и произошло то, что произошло. И на опасную дорожку он ступил задолго до того, как в его судьбу вмешалась настоящая магия.

Педро Игнасио да Сильва Кутино, обладатель имени слишком длинного для такого щуплого, жилистого четырнадцатилетнего мальчишки, любил сидеть на пристани, глядя на яркие, голубовато-зеленые воды залива, и думать о том, что лежит по ту сторону этой безбрежной дали. Он слышал рассказы о Тампико, острове Сосен и других местах, и эти названия всегда звучали для него как волшебная музыка. Он знал, что непременно должен отправиться туда, когда подрастет, и заранее представлял себе, что увидит.

Остров Сосен окажется островом Цирцеи, с белыми мраморными колоннами, разбросанными среди темной зелени, и там будут сражаться пираты, а их лязгающие мечи – вспыхивать в солнечном свете, как и белые зубы в безжалостных ухмылках. Тампико для Педро не был индустриальным торговым портом, каким знал его отец мальчика. Это был город «Тысячи и одной ночи», с дворцами и пестрыми попугаями, с извилистыми белыми дорогами, где расхаживают чародеи в странных одеяниях, преимущественно добрые, и руки их скрючены, точно древесные корни… чародеи, которые умеют творить заклинания.

Мануэль, отец Педро, мог бы рассказать мальчику совсем другое, ведь когда-то, прежде чем осесть в Кабрилло и стать рыбаком, он ходил в море под парусами. Однако Мануэль не слишком-то часто разговаривал с сыном. Мужчины говорят с мужчинами, не с мальчиками, вот почему Педро не узнал многого от своего отца, загорелого португальца, ходившего в море с рыбацкой флотилией. Мальчик черпал знания из книг, и это были странные книги и странные знания.

На вершине холма, в маленьком белом доме, жил доктор Мэннинг, обосновавшийся здесь несколько десятилетий назад. Целыми днями он бесцельно слонялся по своему саду и еще писал бесконечную автобиографию, которая никогда не будет опубликована. Педро, спокойный, тихий мальчик, пришелся доктору по душе. И Педро часто можно было застать сидящим со скрещенными ногами в каком-нибудь укромном уголке маленького дома и перелистывающим страницы книг Мэннинга. Он зарывался в них, бегло проглядывал, спеша дальше, но всегда задерживался на цветных вклейках с иллюстрациями Рэкхема, Сайма и Джона Р. Нила. Они открывали ему мир, слишком яркий и пленительный, чтобы быть настоящим.

И поначалу он понимал, что этот мир вымышленный, но постепенно все дольше грезил наяву, что неудивительно для мальчика, который праздно болтается день за днем на берегах каналов, под палящими лучами жаркого тропического солнца, не имея возможности поговорить с кем-нибудь, кто разделял бы его мысли. И достаточно скоро изображенный на картинках мир сделался настоящим. На стене у доктора Мэннинга висела огромная карта, и Педро стоял перед ней, прокладывая пути воображаемых странствий к портам, пленительные виды которых изображали Рэкхем и Нил.

Да, в конце концов они стали реальны.

Картахена и Кокосовые острова, остров Клиппертон и Кампече – Педро перебирал названия по алфавиту, вызубренному в школе. И все до одного это были заколдованные места. Клиппертон представлял собой убежище старых кораблей. Собственно, это был не остров как таковой, просто сотни и сотни старых американских клиперов с парусами, похожими на белые облака, и толпящимися у планширов моряками, которые не умрут никогда.

Не то чтобы у Педро были какие-то иллюзии относительно смерти. Он видел покойников и знал: что-то покидает человека – душа покидает, – когда губы у него вваливаются, а из глаз смотрит пустота. Тем не менее умершие могут вернуться к жизни в Кампече, и на Кокосовых островах, и в Парамарибо, где вечно слышен грохот, потому что там живут драконы. Однако драконов Парамарибо можно убить, если стрелу предварительно окунуть в блестящий яд дерева анчар, – однажды, странствуя по дорогам фантазии, Педро обнаружил рощу, где росло такое дерево.

Потом он нашел жабу. Как-то раз он ходил следом за отцом, следя, чтобы упившийся вдрызг старик не упал ненароком в канал. Был вечер субботы, а по субботним вечерам все добрые рыбаки выпивают столько, сколько в состоянии удержать в себе, а иногда и немного больше. И Педро, худенький, молчаливый страж, следовал за отцом, прячась в тени, готовый в любой момент подхватить пошатывающееся тело, если оно слишком сильно накренится к