Книга Время скорпионов - D.O.A.

Адеми принялся стаскивать покрывающий их плотный полиэтилен.

— Риску много, денег мало.

Фарез напрягся.

— Это есть плохо. Последний раз.

Ксентини тоже подошел и попробовал снять с бочек крышки. Внутри он обнаружил то, что и рассчитывал: два тяжелых стальных контейнера с оригинальной маркировкой. Он кивнул Фарезу, чтобы тот открыл заднюю дверцу пикапа. Автомобильный гудок заставил всех отскочить — подъехал Иван с тележкой-грузоподъемником.

— Вы теперь быть очень осторожно, да?

Перед самым завтраком Карим решил совершить пробежку под проливным дождем. Его сопровождали два ангела-хранителя из воскресной команды, оставшейся на работе дольше обычного. А как же: Новый год. После километра на разогрев Карим поднажал. Сначала надзиратели без проблем следовали за ним, затем, когда стало очевидно, что он собирается увеличить привычную дистанцию, стали давать слабину.

Никому из них не приходило в голову, что Феннек использует свои тренировки, чтобы изучить окрестности, прилегающие к ферме. В конце концов он пришел к мысли, что он узник. Доступа к прессе у него больше не было, а телевизор всегда выключали во время новостей. Последний сеанс дебрифинга состоялся три дня назад. С тех пор ни один офицер не приходил к нему, и, несмотря на то что напоследок Мишель сказал: «Скоро вы сможете вернуться домой», Карим все меньше и меньше был в этом уверен. Его держат в заключении на весьма сомнительных основаниях.

Очевидно, история «Эль-Хаджа» еще не закончена, хотя Мишель всегда старательно избегает ответов на вопросы Карима на эту тему. Бесплодность его бесед с новым куратором, многочисленные расспросы этого последнего, например относительно состояния духа исламистов или возможных незадокументированных контактов идентифицированных членов ячейки, заставляли агента думать, что Управление военной разведки пытается предупредить возможные колебания своего коммандо.

Его контора до сих пор не получила того, что искала.

Шло время, а гипотеза относительно покушения в Париже четырнадцатого июля будущего года по-прежнему оставалась только гипотезой. До сих пор не обнаружено ни малейшего доказательства, могущего подтвердить ее. Если оружие уже находится на территории страны, оно может быть использовано где угодно и когда угодно. Или вызвать разрушения вследствие банальной ошибки в обращении с ним. Стихийный сценарий, который потребует вмешательства армии.

К тому же Феннек ничего не знал о развитии другой операции, схожей с его собственной. То малое, что ему было известно, наводило на мысль, что его держат в резерве, на случай, если она провалится. Поэтому он готовился к побегу и постоянно думал о той, с кем свяжется, как только окажется на свободе. Об Амель Балимер, журналистке. Он хотел встретиться с ней и все рассказать, чтобы защитить себя, а заодно ее. Он считал, что молодая женщина в опасности. Его собственная карьера загублена, и теперь ему приходилось опасаться за свою жизнь. Угроза, что он поведает миру об этой истории, дала бы ему некоторое преимущество.

Его тени утомились: Карим слышал, как они задыхаются позади него. Хорошо натренированы, но на самом деле не такие сильные бегуны, как он. Он еще прибавил скорость.

Из-за вчерашнего инцидента обстановка усложнилась. Сервье чувствовал, что Амель подумывает об отъезде, но вместе с тем не хочет просить, чтобы он довез ее до вокзала или автобусной станции. Не в силах решиться на окончательный разрыв, она то была приветлива, то замыкалась в чтении или музыке. И много спала.

А их отношения оставались поверхностными, как в первый вечер.

Не смея взглянуть друг на друга, они сидели лицом к лицу в широких и глубоких кожаных креслах улучшенного дизайна, перед горящим камином в гостиной. Между ними находилась и вполне материальная преграда — кожаное канапе современной модели. Сервье пришло в голову, что в магазине этот гарнитур не выглядел таким холодным и безликим, как сегодня вечером.

Отдавшись созерцанию огня, Амель помешивала ложечкой чай.

— Ты первая, кого я сюда пригласил.

Жан-Лу никогда никому не признавался в существовании этого дома, даже Вере. Он принадлежал Обществу недвижимости,[250]в свою очередь контролируемому иностранной компанией, и все административные проблемы решались адвокатской конторой за пределами Франции. Сам Сервье ни в каких документах не фигурировал.

— Ты сожалеешь об этом?

— Нет.

Не совсем правда. И не ложь. Но этого достаточно для того, чтобы чувствовать себя защищенным. Незнакомое ощущение, и оно ему нравилось. Только вот он уже не был уверен, что ему хочется раскрыться перед своей гостьей, хотя бы даже частично.

— Если хочешь, я могу уехать.

Сервье долго смотрел на огонь.

— Слишком поздно, теперь мне придется убить тебя. — Он подмигнул Амель и рассмеялся.

— Что это значит?

— Пытаясь избежать суровой реальности, в конце концов создаешь столь же глупые и негибкие системы, в которые потом сам же стараешься не угодить. И еще больше ограничиваешь себя.

— Не понимаю.

— Свобода — это понятие, придуманное, чтобы нам всем не сойти с ума.

Молодая женщина робко улыбнулась. Ее собеседник как будто говорил сам с собой, продолжая воображаемый разговор. Он даже не смотрел на нее. И все же она не могла вообще не прислушиваться к его словам — за последний год у нее уже был подобный горький опыт.

— Я сообразил, что даже не спросил, сколько тебе лет.

— Двадцать четыре.

— Значит, еще не все надежды умерли. — Жан-Лу наконец повернулся в ее сторону. — Мне вот потребовалось ждать до тридцати шести лет, чтобы признать бесполезность своих поступков.

— Я не думала, что ты такой старый и в то же время такой… несмышленый? — Голос Амель звучал уже не так напряженно. — А я-то хотела попросить, чтобы ты просветил меня кое в чем… Я в отчаянии. — Она стала серьезна.

— Тронут. — Он, разумеется, уловил изменение тона. — Чем ты займешься теперь, когда Ружар… то есть, я хочу сказать, когда вы перестали работать вместе? Ты все равно будешь продолжать эту тему?

— Не знаю. Не думаю. В первое время мне было очень страшно, но теперь, немного отстранившись, я все больше и больше сомневаюсь в основательности всего дела. К тому же, поскольку Ружар все еще мой шеф, было бы некрасиво бросить его. И не слишком порядочно. Одно я знаю точно: мне надо найти работу. Поскорей. Я не смогу слишком надолго поселиться у родителей: мне у них не выдержать. И я боюсь, что после истории с сыщиком Бастьен перед всеми выставил меня дурой.

Журналистка подробно рассказала Сервье о последней встрече в кафе с Ружаром и Понсо.