Книга Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс

Я покачал головой.

— Это орнамент вроде арабесок. Но он не повторяется, он меняется…

Тут меня осенило.

— Должно быть, это иллийское узелковое письмо!

— Вы можете его прочесть? — спросил Алверон.

Я провел пальцами по ларцу.

— Я недостаточно знаю иллийский, чтобы прочесть самый простой узел, даже держа в руках веревку.

Я покачал головой.

— Кроме того, за три тысячи лет узелки наверняка изменились. Но я знаю нескольких людей в Университете, которые, возможно, могли бы это перевести.

Алверон взглянул на Мелуан, но та твердо покачала головой.

— С чужими я об этом говорить не стану.

Маэр, похоже, был разочарован ответом, но настаивать не стал. Вместо этого он снова обернулся ко мне.

— Позвольте задать вам ваши же собственные вопросы. Что это за дерево?

— Оно протянуло три тысячи лет, — принялся я рассуждать вслух. — Оно пустое внутри и тем не менее тяжелое. Значит, это должно быть медленно растущее дерево, хорнвуд или реннел. А его цвет и вес заставляют думать, что в нем содержится много металла, как в роу. Может быть, железа и меди…

Я пожал плечами.

— Это все, на что я способен.

— Что там внутри?

Я надолго задумался, прежде чем ответить.

— Нечто поменьше солонки… — начал я. Мелуан улыбнулась, но Алверон чуть заметно нахмурился, и я поспешно продолжал: — Оно металлическое, судя по тому, как смещается вес, когда я наклоняю ларец.

Я зажмурился и стал вслушиваться в приглушенный стук содержимого, перекатывающегося внутри ларца.

— Нет. Судя по весу, оно стеклянное либо каменное.

— Драгоценность, — сказал Алверон.

Я открыл глаза.

— Не обязательно. Теперь эта вещь, конечно, драгоценна благодаря своей древности и тому, что она столько времени хранилась в семье. Кроме того, она ценна тем, что с ней связана тайна. Но была ли она драгоценной изначально? — я пожал плечами. — Кто знает?

— Но под замок прячут обычно драгоценности, — заметил Алверон.

— Вот именно! — я поднял ларец, демонстрируя его гладкую поверхность. — А на этом ларце нет замка. На самом деле, возможно, его заперли таким образом нарочно. Возможно, там нечто опасное.

— Отчего вы так думаете? — с любопытством спросил Алверон.

— Но для чего столько хлопот? — возразила Мелуан. — Зачем хранить нечто опасное? Если вещь опасна, ее уничтожают.

И сама же ответила на свой вопрос, едва задав его:

— Разве что она не только опасна, но и драгоценна…

— Возможно, она слишком полезна, чтобы ее уничтожать, — предположил Алверон.

— Возможно, ее нельзя уничтожить, — сказал я.

— Последнее вернее всего, — сказал Алверон, еще сильнее подавшись вперед. — И как же он открывается?

Я долго смотрел на ларец, вертел его в руках, нажимал на стенки. Водил пальцем по узорам, нащупывая шов, незаметный глазу. Я встряхивал ларец, пробовал на вкус воздух рядом с ним, подносил его поближе к свету…

— Понятия не имею! — признался я.

Алверон несколько сник.

— Ну, полагаю, это было бы слишком хорошо… Быть может, тут не обошлось без магии?

Я замялся, не желая ему объяснять, что подобная магия бывает только в сказках.

— Если и да, я подобной магией не владею.

— А вам никогда не приходило в голову просто взять и распилить его? — спросил Алверон у жены.

На лице Мелуан отразился такой же ужас, какой испытал я от этого предложения.

— Ни за что! — сказала она, переведя дух. — Он же лежит в основании нашего рода! Я бы скорее засеяла солью все наши земли до последнего акра.

— И при том, какое это дерево твердое, — поспешно добавил я, — вы, скорее всего, уничтожите то, что находится внутри. Особенно если оно хрупкое.

— Это была просто идея! — заверил Алверон супругу.

— Крайне непродуманная! — резко заметила Мелуан, потом, похоже, пожалела о своих словах. — Простите, но сама мысль об этом…

Она не договорила, явно придя в замешательство.

Он погладил ее по руке.

— Я понимаю, дорогая. Вы правы, это было непродуманно.

— Ну что, можно, я его спрячу? — спросила у него Мелуан.

Я нехотя вернул ей ларец.

— Будь у него замок, я бы мог попытаться его вскрыть, но я понятия не имею, где тут петли и крышка…

«В ларчике без крышки и замка Лэклесс держит камни муженька», — пронеслась у меня в голове дурацкая детская песенка, и я еле сумел замаскировать смешок под кашель.

Алверон, похоже, ничего не заметил.

— Я, как всегда, полагаюсь на вашу осмотрительность.

Он поднялся на ноги.

— Увы, боюсь, я истратил большую часть нашего времени. Уверен, вас ждут другие дела. Давайте побеседуем об амир завтра? После второго колокола?

Я встал одновременно с маэром.

— Если ваша светлость позволит, у меня есть еще одно дело, требующее незамедлительного обсуждения.

Он серьезно посмотрел на меня.

— Я так понимаю, что дело важное?

— И весьма срочное, ваша светлость, — взволнованно сказал я. — С этим нельзя ждать больше ни дня. Я бы сказал об этом раньше, если бы мы могли остаться наедине и у нас было время.

— Хорошо.

Он снова сел.

— Что же у вас такое срочное?

— Леранд, — слегка укоризненно сказала Мелуан, — мы опаздываем! Хайанис ждет.

— Пусть подождет, — сказал он. — Квоут верно служил мне. Он ничего не делает без причины, и не прислушиваться к его словам — себе дороже.

— Вы мне льстите, ваша светлость. Но дело и впрямь серьезное.

Я взглянул на Мелуан.

— И довольно деликатное притом. Если вашей супруге угодно будет удалиться, это только к лучшему.

— Но если дело важное, может, мне стоит остаться? — лукаво осведомилась она.

Я вопросительно взглянул на маэра.

— Все, что вы хотите сказать мне, вы можете сказать также моей супруге, — ответил он.

Я заколебался. Мне срочно нужно было рассказать Алверону о фальшивых актерах. Я был уверен, что, если он услышит мою версию событий, я уж сумею представить их в наиболее выгодном для себя свете. А если до него сначала дойдут вести по официальным каналам, он, может, и не пожелает закрыть глаза на голые факты, что я самовольно убил девятерых путников.