Книга Николай и Александра - Роберт К. Масси

Узнав, что их, возможно, повезут в Ливадию, члены императорской семьи воспряли духом. Они так шумно обсуждали предстоящее путешествие, что графу Бенкендорфу пришлось увещевать их. Но, по мере того как Керенский взвешивал преимущества и недостатки крымского варианта, он все больше понимал его нереальность. Крым был достаточно удален, татарское население было настроено лояльно к царской семье, на полуостров перебрались уже многие родственники государя, в том числе вдовствующая императрица, но он находился на расстоянии 1600 верст. Чтобы добраться до него, следовало пересечь всю Россию, проезжая при этом густонаселенные промышленные районы и сельские местности, где взбаламученные революционной пропагандой крестьяне расправлялись с помещиками и захватывали землю. Керенский решил, что доставить узников в Ливадию ничуть не проще, чем в Мурманск. По тем же причинам он не стал отправлять царя и его семью в орловское поместье великого князя Михаила Александровича.

В конце концов выбор пал на Тобольск, западно-сибирский губернский город на правом берегу Иртыша. Сибирь была выбрана не из мести, а из соображений безопасности[116]. Северная железная дорога от Урала до Сибири пролегала через тайгу, города и селения попадались изредка. «Я остановился на Тобольске по следующим причинам, – объяснял впоследствии следователю Керенский. – Отдаленность Тобольска и его особое географическое положение, немногочисленный гарнизон, отсутствие промышленного пролетариата, состоятельные, если не сказать старомодные жители. Кроме того, там превосходный климат и удобный губернаторский дом, в котором царская семья могла бы жить с некоторым комфортом».

11 августа Керенский снова приехал в Александровский дворец и, не сообщая императору места назначения, предупредил, что семейство уезжает через несколько дней; пусть его домашние запасутся теплой одеждой. Государь понял, что повезут их вовсе не в Ливадию. Когда смущенный Керенский принялся детально объяснять, что такое решение принято в целях безопасности семьи, Николай II прервал его и пристально посмотрел. «Я не беспокоюсь. Мы верим вам. Раз вы говорите, что это необходимо, я уверен, что это так. Мы вам верим», – еще раз повторил он.

Сборы были недолгими. Государь и императрица подобрали себе спутников: в качестве фрейлины графиню Анастасию Васильевну Гендрикову, в качестве гофмейстера князя Василия (Валю) Александровича Долгорукова, доктора – лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина, наставника цесаревича Пьера Жильяра и обер-лектрису госпожу Шнейдер. Не все смогли поехать с государем. По словам швейцарца, «это были граф и графиня Бенкендорф, которые, благодаря преклонному возрасту и плохому состоянию здоровья, не могли следовать с нами; баронесса Буксгевден, которая задержалась благодаря своей болезни и которая должна была присоединиться к нам в Тобольске, как только позволит это ей состояние здоровья, и большое число слуг. Керенский сделал запрос императору, не желает ли он, чтобы граф Бенкендорф был замещен. Император ответил, если генерал Татищев отправится разделить с ним участь в заключении, он будет очень доволен. Исполняя желание своего государя, генерал Татищев попросил только немного времени, чтобы устроить свои дела, и через несколько часов он с чемоданом в руке отправился в Царское Село. Мы находим его в поезде в момент отхода последнего».

30 июля (12 августа) был день рождения Алексея Николаевича. Ему исполнилось тринадцать лет. «По просьбе государыни приносили к обедне из Знаменской церкви чудотворную икону Божьей Матери», – свидетельствует Пьер Жильяр. Икону несла процессия священников, которых пропустили во дворец. Придя в дворцовую церковь, они отслужили молебен, взыскуя у Господа благополучного путешествия для царской семьи. «Церемония была трогательной… Все обливались слезами, – вспоминал граф Бенкендорф. – Даже солдаты, как мне показалось, были взволнованы, целуя святой образ. Потом семья проводила шествие до балкона и смотрела ему вслед до тех пор, пока священники не скрылись в глубине парка. Это прошлое уходит от нас, чтобы никогда не вернуться назад, подумал я».

13 августа был последним днем пребывания императорской семьи в Царском Селе. Взволнованные, дети бегали по дворцу и парку, прощаясь со слугами, огородом и островком посередине пруда. Николай Александрович наказал графу Бенкендорфу раздать овощи, выращенные в огороде, и заготовленные дрова прислуге, принимавшей участие в работе.

Намерение вывезти царскую семью Керенский тщательно скрывал от остальных членов правительства. О том, что Романовы отправляются в Тобольск, кроме премьера, знали только три человека[117]. На заседаниях Совета министров вопрос никогда не обсуждался. Обо всех деталях министр-председатель позаботился лично. В 11 часов вечера накануне отъезда Керенский выехал в Царское Село. Надо было сделать последние приготовления и дать соответствующие инструкции войскам, назначенным для охраны царской семьи. Для выполнения этой задачи были отобраны три роты: 1-го лейб-гвардии Стрелкового полка, 2-го и 4-го полков числом 330 солдат и 6 офицеров. Личный состав был укомплектован в основном унтер-офицерами, ветеранами войны. Многие из них были Георгиевскими кавалерами. По распоряжению Керенского всем им выдано было новое обмундирование и новые винтовки, обещано дополнительное жалованье. Несмотря на обещанные блага, в казармах слышался ропот.

Сопровождаемый полковником Кобылинским, Керенский прошелся перед строем солдат и произнес напутственную речь: «Вы охраняли императорскую семью здесь, теперь вам предстоит охранять ее в Тобольске, куда она переводится согласно постановлению Временного правительства. Помните, лежачего не бьют. Держите себя вежливо, а не хамами». Обратившись к начальнику конвоя, он прибавил: «Не забывайте, что это бывший император; ни он, ни семья ни в чем не должны испытывать лишений». Красноречие Керенского принесло свои плоды: солдаты были готовы ехать куда прикажут. После этого премьер вручил начальнику охраны документ, гласивший: «Слушаться распоряжений полковника Кобылинского, как моих собственных. Александр Керенский».

К вечеру семейство закончило упаковку вещей и было готово к отъезду. Оставалось принести сундуки и чемоданы. Пятьдесят солдат, которым было поручено собрать багаж и сложить его в полукруглом зале дворца, наотрез отказались работать бесплатно. Возмущенный граф Бенкендорф пообещал заплатить каждому по три рубля.

Пока царская семья собирала вещи, приехал великий князь Михаил Александрович попрощаться со старшим братом. Керенский, устроивший встречу, находился в кабинете государя, но отошел в угол, чтобы не мешать. Братья обнялись. До Керенского доносились обрывки фраз. Оба стояли взволнованные, переминаясь с ноги на ногу. Начался бессвязный разговор о том о сем, характерный для таких непродолжительных встреч. Как здоровье Аликс? Как мама? Где ты теперь живешь? Брались за руки, вертели пуговицы.