Книга Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из Крыма было получено приказание стоять на Днепре, но последние три дня связи со штабом Врангеля не было и стали доходить слухи, что Буденный прорвался и занял Сальково и Геническ. Произошло совещание начальников, и было вынесено решение отходить в Крым. В 4 часа дня корпус перешел в хутор Веселое, здесь отдохнул, шел ночь и к утру остановился в деревне Елисаветовке. Пехота красных шла следом и заставила принять бой. Результатом нашего короткого удара было уничтожение бригады красных целиком, причем около 300 человек упорно сопротивлявшихся были зарублены и около тысячи взято в плен.
Наш отход продолжался. Ночевали в колонии Александерфельд. С рассветом вышли на Соколо-Горную. Связи все нет, и что делается впереди, в Крыму, — неизвестно. Только что вышли с ночевки из колонии Александерфельд, как в нее слева стала втягиваться другая часть. Это был пехотный красный полк, принявший нас за красных. Атака 6-го полка, несколько выстрелов, — и полка пехоты не существовало. Не задерживаясь, дивизия переменным аллюром пошла дальше, имея справа 1-ю дивизию.
Прошли верст 25, вдали увидели дым. Начались догадки. Мельница ли это, или дымит бронепоезд? И наконец по колонне передается радостная весть: вошли в связь со своими. Подошли к железной дороге. Много оставленных поездов со всяким материалом. Казаки рассыпались, собирая по вагонам сахар, обмундирование и прочее. Все это быстро прекратилось, так как показалась конная красная дивизия. Приняли бой. Быстро красные были отброшены, и мы с частью Марковской дивизии остановились на ночлег в Н. Григорьевке.
Утром не спеша тронулись дальше вдоль железной дороги, а к Н. Григорьевке подходила красная пехота. Вдруг из-за железной дороги нас начинает обстреливать кавалерия. Оказалось, что мы окружены противником. Где 1-я дивизия — неизвестно. Верст 25 шли рысью без дороги, стремясь скорее подойти к Салькову. В 15 верстах от Таганаша впереди стреляет батарея в ту сторону, куда мы идем. Оказывается, красная батарея стреляет по опередившей нас 1-й дивизии. Прорываясь, мы сомкнутыми колоннами налетели на злополучную батарею, моментально ее смели, но срубили мало. Надо было спешить. Наша артиллерия, конечно, не поспела, и пушки пришлось бросить. В сумерки наша дивизия последней оставила Северную Таврию и ушла за Крымские позиции. Ночью пришли в Тюп-Джанкой, где ночевали у заборов на морозе в 20 градусов. Стали наконец по квартирам в деревне Богемке. Здесь конный Донской корпус задержан, так как красные пытаются переправиться через Сиваш, который благодаря сильным морозам и западному ветру сильно обмелел и местами замерз. В Богемке мы простояли дня четыре, послали приемщиков за пушками и пошли на Перекоп. Красные нажимали упорно и заняли Армянск. Дивизион остался в Богемке, а я был послан на Перекоп к цветным войскам для связи. Из-за плохой лошади я отстал и одну ночь переночевал в деревне Александерфельд, рассчитывая на другой день догнать свою дивизию. Но красные перешли по льду Сиваш и заняли последнюю Юшуньскую позицию. Все покатилось назад. С дивизионом я соединился в селе Александровке, куда пришли в 2 часа ночи, а в 6 часов утра — снова поход. В этот переход, стараясь оторваться от противника, прошли 50 верст.
Идем на погрузку — наш корпус, говорят, в Керчь. Тревожит мысль, будет ли достаточно пароходов. Новороссийск не забудешь. Ночевали в татарской деревушке восточнее Симферополя. Забираем влево, стремясь обойти противника, задерживаемого 3-й дивизией по железной дороге Джанкой — Керчь.
На следующий день снова 50-верстный переход. Дорога невозможная, грязь по колено лошади. Получили две пушки из Гвардейской батареи и через два перехода бросили. Измученным лошадям не под силу. В татарской деревне около Карасу-Базара остался больной тифом ветеринарный врач Кржипов. Дальше ехать не было сил.
Прошли ограбленный Карасу-Базар, где яблоками кормили лошадей, за неимением сена. Снова ночлег в деревне Бибуга, в 7 верстах от Феодосии. Только стали в ауле в 20 верстах по дороге на Керчь и стали кормить лошадей и готовить какую-нибудь похлебку для себя, как приказ идти дальше. Противник недалеко. Три часа простояли в немецкой колонии в 50 верстах от Керчи, покормили соломой лошадей — и дальше в Керчь. 1 ноября подошли к Керчи и остановились в деревушке в 3-х верстах от города. Здесь в последний раз переночевали на русской земле, а утром погрузились на пароход «Поти» и 3 ноября отплыли от берегов Крыма в полную неизвестности Европу.
18 января. Три дня мы были в открытом море. Изрядно нас трепало. С «Поти» 5-й полк и 20 человек артиллеристов с хорунжими Шкараборовым и Золкиным перегрузили на маленький пароход каботажного плавания «Дых-Тау», а остальной дивизион — на пароход «Павел». С борта «Дых-Тау» можно было рукой достать воду. Пароход впервые поневоле шел в Константинополь, и то в бурю. Набрались мы страху и намучились без воды.
Наконец, 6-го прошли редкие по красоте зеленые склоны Босфора с бесполезными орудиями, спрятанными в складках гор, и вошли в Константинопольский рейд. Жизнь кипит. На рейде масса судов всех национальностей. Снуют моторные лодки с великолепно одетыми и чистенькими англичанами и французами. Невольно сравниваешь свою небритую физиономию и выпачканную в трюме в угле одежду и жаль становится свою голодную и грязную персону. Тут же с борта парохода идет обмен всего того, что в Крыму стоило громадных денег, как белье, обмундирование, револьверы, — на хлеб. Наган идет за лиру или 10 фунтов хлеба. Рубашка — хлеб. Хитрые турки живо учли голод беженцев и понизили цены на платье до невозможности.
7-го с восторгом выгрузились на берег в Константинопольском порту. Наблюдали обращение англичан и французов с побежденными турками. Дежуривший на берегу матрос-француз, узнав, что продавец бубликов повысил цену, схватил его лоток и бросил нам в толпу. При переезде из Скутари в Пера на пароходе-трамвае (теркет) запрещено было сходить на берег прежде, чем пароход будет пришвартован, спешащая публика не придерживается этих правил и спрыгивает раньше времени. Полисмен-англичанин подходит к нарушителю и сообщает ему, что тот оштрафован на 10 пиастров. Турок начинает оправдываться и протестовать. Полисмен невозмутимо увеличивает штраф вдвое. Протесты усиливаются, турок машет руками. Так же невозмутимо штраф утраивается Нарушитель порядка спешит
