Книга Угроза вторжения - Олег Маркеев

Подседерцев сделал было кислую мину, срочно выстраивая фразу вежливого посыла куда подальше: времени было в обрез, ко вторнику требовалось подготовить отчет об операции. Но услышав: «Вы его могли видеть на Ленинградском шоссе, дом 41», — понял, дело серьезное. Тренированная память тут же выдала справку — в этом доме посаженный «под колпак» Белов встречался с неустановленными личностями. Такие пересечения никогда не бывают случайны. Его мягко ставили в известность о степени осведомленности, позволяющей не просить, а требовать встречи.

Проводив ветерана аппаратной работы до дверей, — старик наверняка прямо от него пошлепал в кадры, подавать заявление об увольнении, свое дело сделал, можно и на покой, — Подседерцев запросил данные наружного наблюдения. «Наружка» снимала всех, входивших и выходивших из дома, пока в нем находился Белов. Он быстро нашел нужные фотографии: двое солидного вида мужчин шли к поджидающему их «вольво». В их фигурах не было затаенной неполноценности и суетливости «новых русских», по всему чувствовались солидность и неспешность, наработанные годами истинной власти.

Подседерцев от души выругался, влепив кулаком по холеным лицам на фотографии. Потом взял себя в руки, вызвал зама и четко и спокойно, как о давно решенном, отдал приказ:

— Подготовь «Прадо» для срочной встречи. Явка нужна мне лично. Если кто-то там крутится — гони в шею. Разбросай «наружку» вокруг дома. Второй бригадой «наружки» блокируй все подступы к Войковской. «Технарям» взять эфир на жесткий контроль. При малейшем признаке работы дистанционного слухового контроля — пеленговать и блокировать силами специальной группы. Хоть всех радиолюбителей с крыш посбрасывайте, мне все равно. Не дайте записать даже слова из «Прадо», ясно?

Зам вышел, и Подседерцев набрал номер телефона, оставленный ветераном ЦК.

— Приемная господина Салина, — раздался приятный женский голос.

— Здравствуйте, говорит Подседерцев из Службы Безопасности Президента.

— Минутку, соединяю!

«Господи! А ведь я даже не „прокачал“ этого Салина по оперативным учетам, — вдруг с ужасом подумал Подседерцев. — Даже имени-отчества не знаю! Совсем голову потерял. — Он покосился на фотографии, все еще лежавшие на столе. — Интересно, кто из двоих он?»

— Назовите адрес и время, — раздалось в трубке.

В голосе за интеллигентной мягкостью сквозила жесткость привыкшего отдавать распоряжения.

— Космонавта Волкова, три, квартира сто семнадцать. «Салон Никодимова». Через два часа.

— Хорошо, буду. И гудки отбоя.

* * *

Подседерцев внес поднос с кофейным сервизов Девчонка перед уходом из салона, как учили, успела сварить кофе. Гость прибыл вовремя, минута в минуту.

Окинув взглядом посетителя, удобно расположившегося в кресле, Подседерцев сразу понял, с кем предстоит иметь дело. Наследственный партократ. Сейчас, как и на фотографиях, глаза гостя были спрятаны за дымчатыми стеклами. Очки были по старой цековской моде монументальные, в тяжелой роговой оправе.

— Слушаю вас. — Он поставил поднос на стол, сел, заглянул в лежащую на столе визитку.

— Салин Виктор Николаевич, — подсказал человек, сняв очки. — Ныне представляю фонд «Новая политика». — Он чуть улыбнулся. — Кстати, до сих пор так и не понял, что в политике может быть нового.

— Действительно, — усмехнулся в свою очередь Подседерцев, успев вскользь глянуть на настольные часы — ампир производства подмосковного кооператива, один из «шедевров» Никодимова.

— Да, не будем тратить время. — Салин успел перехватить его взгляд. — Рекомендатели у меня были надежные. Иначе я бы к вам не пришел, а вы бы меня не приняли. О моей прошлой работе информированы?

— Комитет партийного контроля. Последняя должность — оперативно-ответственный по особо важным делам. — Подседерцев выложил на стол кулаки. — Надеюсь, не на работу пришли проситься?

— Упаси боже! — наигранно ужаснулся Салин. — С компрадорской-то властью, как изволят выражаться Зюганов и компания? Меня же ампиловские бабки подловят в темном углу и побьют. — Он согнал с лица улыбку. — Компроматом интересуетесь?

— Этого добра у меня — во! — Подседерцев взмахнул ладонью над головой.

— Зря. Компры много никогда не бывает. — Салин положил на стол папку. Накрыл ее полной холеной ладонью. — Вот здесь материал на одного человечка. Маленького, но жадного. Если помните скандал с АНТом, была такая аферка в девяностом году. Что это было, активный зондаж, тонкая провокация тогдашнего правительства, хамство почувствовавших свободу воришек, сейчас уже не важно. Дело старое, быльем поросло.

— Пока не понял, в чем суть. — Подседерцев нахмурился. Он точно знал, что уж к пресловутому АНТу, первым в перестроечном бардаке наладившему оптовую торговлю бесхозными танками, он никакого отношения не имел и по тогдашнему рангу иметь не мог. Неумелая работа комитетских «коммерсантов» выжала скупую большевистскую слезу у тогдашнего премьера Рыжкова и вышибла из высоких Совминовских кресел пяток полковников КГБ. По сравнению с основными фигурантами разразившегося скандала, Подседерцев, руководивший тогда отделом в Аналитическом центре, был попросту никем.

— Все просто. Расследуя это дело, мы зацепили Гохран. Помните, попытка продать неограненные алмазики? Вот-вот. Вроде бы хищение или глупость, но под удар поставили договор с фирмой «Де Бирс». Ни одно правительство, будь то коммунисты или монархисты, не может себе позволить ссориться с людьми, контролирующими мировой рынок алмазов. За такое можно нарваться на неприятности в международном масштабе,

Салин выждал, «считав» реакцию собеседника, удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Пока стоял шум, некто, краешком повязанный в этом деле, получил в руки два мешочка с алмазами и небольшую шкатулку с побрякушками. Перед самым арестом этот некто Васильев успел спрятать присвоенное добро у своей любовницы. Бедняга умер в тюрьме и так и не узнал, что у него был помощник по интимной части. Когда припекло, барышня быстренько сплавила камушки второму любовнику. Он, пользуясь служебным положением, вывез камушки в Швейцарию, где они, будем надеяться, и лежат до сих пор. Странно, но любовница, не дождавшись ареста, почему-то выпала из окна. Супостата мы вычислили, но с большим опозданием. Маленькими людьми, как понимаете, не занимались и не занимаемся. А когда доселе незаметный человечек вдруг пошел в рост, сдуру же и не такое бывает, он сразу же попал в поле нашего зрения.

— И кто он? — не утерпел Подседерцев.

— Фамилия у него невыразительная. Плебейская, прямо скажу. Гаврилов. — Салин протер очки уголком галстука и водрузил их на нос. — Ныне директор сыскного агентства «Слово и Дело». Сразу же оговорюсь, что мы не успели к нему подойти вплотную. Беднягу окрутил некто Самвел Сигуа, вор в законе. Уточню — друг Гоги Осташвили.

— Ясно. Что еще есть? Выкладывайте. — Подседерцев по-бычьи наклонил голову.

— Давайте сразу поставим все точки над «i». — Салин погладил черную кожу папки. — Здесь убийственный компромат. На вас в том числе. И дело не в контакте с мелким воришкой Гавриловым. По сути дела, вас поимел, простите за резкость, плохо образованный уголовник Сигуа. Под угрозой операция государственного масштаба. Давайте смотреть с этой позиции, если вы не против. Именно — с государственной. То есть ничего личного и идеологического.