Книга Анжелика в Новом Свете - Анн Голон

— Этот Квандеквиба — злая каналья, — шепнула Анжелика Никола Перро, отозвав его в сторонку. — Вы канадец, так попытайтесь же переубедить его, пусть он разрешит мне позаботиться об этой несчастной.

Но Никола Перро проявил к судьбе этих людей, особенно почему-то к женщинам, полное равнодушие, и это возмутило Анжелику. Она не учла, что Никола, хотя он и был очень добрым малым, прежде всего был истинным канадцем и для него еретик-англичанин не принадлежал к числу людей, по отношению к которым должно проявлять заботу. Но, увидев в глазах Анжелики разочарование и даже осуждение, он попытался оправдаться.

— Не подумайте, госпожа графиня, что эти женщины такие уж несчастные. Конечно, может быть, индейцы и обращались с ними не очень ласково, но не беспокойтесь за их честь. Индейцы никогда не насилуют своих пленниц, как это случается в Европе. Они считают, что изнасилованная женщина навлекает на вигвам несчастье. И кроме того, мне кажется, что белые женщины внушают им некоторое отвращение. Если эти англичанки и их дети проявят послушание, ничего страшного с ними не произойдет. А если им повезет и их выкупит какая-нибудь уважаемая монреальская семья, они примут нашу веру, и их души, таким образом, будут спасены. Выходит, этим англичанам предоставляется возможность спастись от ереси.

Он напомнил ей, как много выстрадали канадцы от ирокезов, которые тоже похищали белых, французов, и ужасно истязали их, чего не делают абенаки, союзники французов.

Сделав это небольшое уточнение, он подошел к Квандеквибе и убедил его, что пленнице надо отдохнуть и поесть, иначе, если она умрет в дороге, какая же тогда польза будет ему от этой вылазки за многие сотни лье? Не ради же поношенной одежды и кастрюль ходил он так далеко? Посасывая свою трубку, набитую виргинским табаком, и потому находясь наверху блаженства, Квандеквиба милостиво согласился.

Молодая женщина была сестрой миссис Уильям. Она жила в форте Биддефорд, но как раз в эти дни ее муж уехал на неделю в Портленд, и она воспользовалась его отсутствием, чтобы с малюткой сыном навестить сестру. Что скажет бедняга Джемс Дарвин, ее муж, когда, вернувшись, найдет свой дом пустым? Она не переставая плакала. Анжелика с помощью Эльвиры заставила ее вымыться в парной бане, дала ей белье и сухую одежду, расчесала ей волосы, и та наконец слабо улыбнулась, когда увидела накормленного и согревшегося малыша спящим у своей груди.

Она очень боялась за сына. Малыш всю дорогу громко плакал, и это раздражало индейцев, которые уже дважды чуть не лишили его жизни, желая избавиться от него. Сегодня, если бы не Кантор, они бы это сделали. Она целовала руку Анжелики и все умоляла ее выкупить их. Наконец она уснула рядом со своей сестрой.

Госпожа Жонас пришла посоветоваться с Анжеликой, как быть с мистером Уильямом: ему уже попарили ногу в горячей ванночке, добавив в воду росного ладана и окопника, но что делать дальше? Анжелика сразу же поняла, что только вмешательство ножа может спасти Уильяма от заражения крови. Индейцы с восхищением смотрели, как она твердой рукой орудует маленьким блестящим ножичком, который мэтр Жонас изготовил специально для этой операции.

Индейцы остались довольны приемом, оказанным им в Вапассу. Хозяин Уильяма поблагодарил Анжелику за то, что она даровала его пленнику возможность идти самому.

Из охотничьей сумки индейца, в которой он держал новорожденного, то затихая, то разражаясь с новой силой, доносился похожий на мяуканье плач малютки. От Анжелики потребовалось еще много хитрых уловок, чтобы завладеть этим крошечным созданием. Наконец она унесла его. Она положила младенца на постель, где спала его мать.

— Слава Богу, это девочка! Она выживет… девочки более выносливы, чем мальчики…

Анжелика смазала нежную кожицу малютки подсолнечным маслом, запеленала ее и приложила к груди матери, у которой, к счастью, несмотря на все пережитое, молоко не пропало. Бедная женщина поведала им о тех смертных муках, что она вынесла, о немыслимо трудном переходе через лес, когда ноги совсем отказывались идти, о холоде, голоде, страхе. Госпожа Жонас, как и всякая уважающая себя торговка в Ла-Рошели, знала английский язык, и она переводила Анжелике.

Англичанка рассказывала, как, почувствовав предродовые схватки, она решила, что настал ее последний час. Но здесь индейцы неожиданно проявили человечность. Они соорудили шалаш, чтобы она укрылась там, и оставили ее на попечении мужа и сестры, отведя в сторону детей. Когда она родила, что произошло сравнительно легко, они вроде бы обрадовались этому событию и даже по-своему чествовали ее: танцевали, испуская при этом жуткие крики. Они согласились переждать сутки на месте, чтобы больная немного оправилась после родов, и целый день мастерили из веток носилки. Потом ее двое суток несли на них муж и Филей Догерти. Но вскоре они выдохлись, совсем выдохлись, в особенности ее муж, который сильно поранил себе ногу. А индейцы отказались нести носилки. Это унижало их достоинство. Они уже обсуждали, не лучше ли прикончить и женщину, и младенца прямо здесь, в лесу, но миссис Уильям даже в таком плачевном состоянии нашла в себе силы идти, и ее голгофа продолжилась. Сейчас она словно в раю, но завтра их мучения начнутся снова…

При мысли, что белые женщины останутся в руках туземцев, Анжелику охватывал гаев. Она поговорила с мужем — неужели нет никакой возможности избавить их от этой печальной участи? Увы, граф де Пейрак уже предлагал абенакам выкуп за всех пленников, но они отвергли его предложения. Они приняли подарки, ради которых согласились зайти в форт, но лишь когда он добавил несколько полных до краев мерок жемчуга, шесть ножей и по одеялу каждому, они пошли на небольшие уступки и остались еще на один день, чтобы дать пленникам окрепнуть.

Они слишком жаждали со славой войти в свою деревню, под восторженные крики соплеменников толкая перед собой свою «живую добычу», чтобы лишить себя этого удовольствия и прийти из такой далекой и опасной вылазки с пустыми руками. К тому же в Монреале у них есть друзья-канадцы, которые весьма похвалят их за то, что они содействуют спасению душ для французского рая.

И французы хорошо вознаградят их. Ведь они очень щедры, когда речь идет об обращении душ в их веру. Возможно, поскольку их в Америке так мало, они нуждаются в том, чтобы все невидимые силы были на их стороне. Тут уж их когорта выглядела великолепно: святые, ангелы, души их мертвых и души обращенных… Вот почему французские канадцы, хотя они и немногочисленны, в конце концов одолеют и ирокезов, и англичан. Квандеквиба не может предать французов, лишив их этих душ. Французы так на них рассчитывают! Ведь Человек Гром не поручится, что он заставит этих ингизов [11] дать свое согласие на то, чтобы Черное Платье обратил их в свою веру? Не поручится, не так ли? Тогда к чему пустые речи?

Ночью Анжелика долго размышляла обо всем этом. Ее негодование было настолько велико, что она охотно взялась бы за оружие. Но хотя все до одного обитатели Вапассу были возмущены тем, что белые остаются в руках индейцев, граф де Пейрак не хотел рисковать, ведь это могло бы привести к войне с Новой Францией и абенаками. Нет, ради нескольких английских земледельцев он не пойдет на это. Анжелика в конце концов с болью в сердце согласилась с его доводами. Ей предстояло еще очень многое постичь в Америке.