Книга Анжелика в Новом Свете - Анн Голон

В тишине, нарушаемой лишь шелестом листьев и пением птиц, они оценивающе оглядели друг друга.

В этот момент один из англичан, тот, который был ранен и которого его товарищ усадил на землю, коснулся края юбки Анжелики.

— Вы французы?

— Yes, — ответил Кантор. — We are french. [9] И тотчас же все эти несчастные окружили Анжелику и Кантора и бросились к ним в ноги, умоляя:

— Prey, purchase us! Prey, do purchase us!.. [10] И цеплялись за них озябшими руками. Их мертвенно-бледные лица были иссечены кровоточащими ссадинами, потому что они пробирались сквозь густые заросли леса. За много дней пути мужчины совсем обросли бородой.

Индейцы смотрели на них с презрением.

Стараясь перекричать их стенания и мольбы, Анжелика попыталась убедить Квандеквибу пойти с ними в форт, где они, мужественные воины, найдут отдых, табак и сагамит. Но индейцы отрицательно закачали головами. Они торопятся, говорили они, дойти до реки Сен-Франсуа и по ней добраться до своего поселка на берегах реки Святого Лаврентия. Позднее они отвезут своих пленников в Монреаль и продадут их там за хорошую цену. Но сейчас они хотели бы прежде всего узнать, уж не друзья ли англичан люди из Вапассу! Черное Платье говорил им это!

Вид у них стал угрожающий, Анжелика из предосторожности прижалась к дереву и увидела, что Кантор сделал то же самое. И в эту самую минуту за ее спиной в ствол врезался томагавк. Анжелика отпрянула вместе с несчастными пленными англичанами, все еще цеплявшимися за нее. С помощью Кантора она продолжала убеждать индейцев, перемежая французскую речь словами из языка абенаков. Она рассказала им о Пиксарете и о Мопунтуке, и о том, что Человек Гром заключил с ними союз.

Индейцы снова, казалось, заинтересовались.

— А это верно, что Человек Гром заставляет прыгать гору? — спросили они.

— И правда ли, что он сумел обратить в бегство ирокезов?

Анжелика ответила:

— Да, Человек Гром заставляет прыгать горы. Нет, он не обращал в бегство ирокезов. Они разошлись по-хорошему. Ирокезы заключили с ним союз, ибо Человек Гром расплатился с ними за гибель их вождей невиданно дорогой ценой.

А верно ли, спрашивали абенаки, что ирокезы получили в подарок жемчуг, красный, как кровь, желтый, как золото, и прозрачный, как древесный сок, жемчуг, какого не бывало никогда ни у одного из здешних торговцев?

Да, верно, отвечала она им, пусть они пойдут в форт, там они увидят все это собственными глазами.

По листве тихо зашуршал начавший накрапывать дождь.

Вдруг послышался тоненький писк, словно где-то рядом замяукал котенок. Индейцы расхохотались, увидев изумленные лица Анжелики и Кантора. Довольные тем, что они тоже удивили белых, один из индейцев вытащил из охотничьей сумки, болтавшейся у него на боку, красного голенького младенца и показал им, держа его за ножки. Младенец, которому явно не понравилось такое обращение, надсадно закричал.

И тут, плача, заговорила одна из женщин. Она обращалась к Кантору, потому что заметила, что он понимает по-английски. Кантор перевел:

— Она говорит, что это ее ребенок. Он родился шесть дней назад в лесу…

— Великий Боже! — прошептала Анжелика. — Нужно во что бы то ни стало уговорить индейцев зайти в форт, там несчастные пленники хоть немного передохнут.

Наконец, обещая индейцам все больше и больше жемчуга, табака, пороха для мушкетов и великолепных одеял, они сумели уговорить их.

По дороге, в то время как Кантор помогал идти выбившемуся из сил англичанину, второй рассказал ему их одиссею.

Все они жители небольшого внутреннего поселка, «жители границы», как называют их те, кто живет на берегах реки. Может, слышали, форт Биддефорд, неподалеку от озера Себейго? Там всего около тридцати семей. Но некоторые фермеры, более независимые по характеру, такие, как мистер Уильям, обосновались за палисадом форта. Сам же он, его зовут Филей Догерти, и его сын, юный Самюэль, были наняты на работу Уильямами. И вот на днях, придя утром вместе с сыном в их усадьбу, чтобы приступить к своим обязанностям, и едва открыв дверь дома, они увидели, как из чащи выскочили несколько абенаков, которые, должно быть, спрятались там ночью и ждали подходящего случая, чтобы проникнуть в жилище.

В один миг дикари захватили всех, кто находился в доме, вытаскивали детей прямо из кроваток — вот потому-то они были босы и одеты в одни рубашонки, как, впрочем, и сама миссис Уильям, которая в это время только-только поднялась с постели. Индейцы заграбастали все, что смогли найти из одежды, домашней утвари, провизии, и бегом поволокли всех к лесу. Там они вместе со своими пленниками поскорее углубились в самую чащу. Набег был совершен так молниеносно и так тихо, что ни в поселке за палисадом, ни в форте ничего не могли услышать. И увидеть тоже не могли, ибо в то утро пал такой густой туман, что в десяти шагах не было видно ни зги.

И вот для несчастных пленников начался мучительный переход. Индейцы, озабоченные тем, как бы быстрее подальше отойти от места, где они совершили разбой, торопили свои жертвы, не давая им ни минуты передышки, фермер Уильям, на ногах у которого был только один башмак — он как раз обувался, когда его схватили абенаки, — отдал свои чулки жене, так как она оказалась босой. Понимая, что беременная, совсем на сносях, женщина не выдержит долгого пути в одних чулках, кто-то из индейцев дал ей пару мокасин из кожи американского лося. А Уильям, шедший босиком, сильно поранил себе ногу шипом терновника. На следующий день они добрались до реки Андроскоггин. Индейцы соорудили два плота, и они переправились на другой берег. Теперь, когда они далеко отошли от английских поселений, индейцы согласились идти немного медленнее. Нога Уильяма распухла, приходилось его поддерживать. Потом у миссис Уильям начались схватки…

Голос поденщика Филея Догерти, не умолкая, звучал то громче, то тише, и его сетования напоминали бесконечную молитву, но возможность поведать о своих бедах сострадательным ушам приносила ему несказанное облегчение.

А дождь тем временем усилился, и идти по размокшей глинистой дороге становилось все труднее. Когда показался вдали форт Вапассу и они уже шли вдоль озер, поднялся шквальный ветер, и березы, раскачивая своими верхушками, еще больше поливали их водой.

Наконец Анжелика и ее гости ввалились в теплую залу форта и, в то время как Жоффрей де Пейрак, сразу же оценив обстановку, с почтительностью привечал индейцев, Анжелика смогла посвятить себя их пленникам. Миссис Уильям выкупали и уложили в постель госпожи Жонас. Она вскоре согрелась, и ее белое как мел лицо порозовело. Другая женщина, двухлетнего ребенка которой индейцы бросили в реку, сидела на скамье, вся дрожа. Когда Анжелика хотела увести ее в свою спальню, чтобы дать ей переодеться, так как платье на ней было разодрано, Квандеквиба воспротивился. Согласно обычаю абенаков, тот, кто первый завладеет пленником, считается его господином и хозяином, и пленник отныне должен повиноваться ему, иначе с ним будут обращаться самым жестоким образом. Молодая женщина и ее сын принадлежали Квандеквибе, а он, судя по всему, не обещал быть особенно любезным хозяином.