Книга Улыбка - Тамара Квитко

– Все болезни от позвоночника. Пойдём, я тебе массаж сделаю с обезболивающей мазью. И пока запрещаю работу на грядках, Дней пять-семь покой, тепло, обезболивающее, а там посмотрим. И успокоительное. Понервничала небось из-за Ханы.

Профессор Наев своими гибкими, сильными пальцами умело приближался к седьмому грудному позвонку, как затренькала музыка. «Вот так всегда», – виновато улыбнулся он, заботливо укрывая одеялом спину жены и снимая трубку с пояса.

– Слушаю. Да. Профессор Наев.

– Здравствуйте, профессор. Извините за беспокойство. Говорит Смаков. Валерий Степанович, вы помните юношу с обаятельной улыбкой? Так вот… Он сбежал. Что-то у него зашкалило. Сбежал после экзамена. Вот так. Вот такие дела. Нарушил, так сказать, покой и тому подобное. Я это на всякий случай. Подумайте, где он может быть? Это странно как-то. И тёща у меня совсем разболелась. Это ничего. Это я так, к слову. Если найдётся минутка, может быть, посмотрите, что с ней? Ну да, с тёщей? Номер его 232. Того, кто исчез. Самый сильный из всей группы. Супер! Ещё раз извините за беспокойство.

– Ничего, ничего. Отлично помню того молодого человека. Его показатели меня тогда сразили. Потрясающее самоуправление. Йог! Йог высочайшей категории, если можно так выразиться. Ко всему – полное владение своей психикой и телом. Феноменальный молодой человек.

– Да-да. Совершенно согласен. Тем более непонятно. Такого сбоя не припомню. С ним произошло нечто непредвиденное. Из ряда вон выходящее. Эмоциональный взрыв огромной силы. Это по вашей части. Вы психолог. Нужна ваша помощь, чтобы разобраться.

– С удовольствием помогу, чем смогу. Не волнуйтесь, – профессор явно торопился закончить разговор, не приносящий больше информации, и на той стороне это поняли.

– Спасибо! И спокойной ночи.

– Не стоит благодарности. Спокойной ночи.

Ну как же! Конечно, Наев помнит. У него такая подкупающая улыбка. За всю свою жизнь он никогда не встречал человека с такой чудесной, обаятельной улыбкой – сразу внушающей полное и безоговорочное доверие. Да. Улыбка и открытый взгляд. Он живо тогда напомнил ему Хану своей доверчивостью и незащищённостью.

Это было пять лет назад. В день рождения своей внучки Наев проводил в группе занятия по психотренингу и саморегуляции. Потом, когда он сидел за праздничным столом, его не покидало ощущение неприятной схожести этого юноши и его любимой внучки. Как же он хорошо запомнил эту подкупающую улыбку и взгляд, проникающий в сердце, а также то, что он единственный из всей группы овладел левитацией. Что-то в нём было необычное помимо улыбки и взгляда, и это необычное проявлялось как раз через улыбку, забыть которую было невозможно. Он потом долго размышлял на тему уникальности развития этого индивидуума. Каким образом в этом человеке смогли сформироваться такие потрясающие психические свойства, как телепатия, левитация и другие экстрасенсорные способности?

Природа творит явно не по шаблону. Почему другие воспитанники в группе ничего подобного не могли совершить? Да, они имели замечательную физическую подготовку, и у всех было развито высокое чувство ответственности за порученное дело. Все обладали в какой-то мере и экстрасенсорными навыками, но лишь один их них достиг небывалых успехов.

Индивидуальность, как правило, рано или поздно начинает ощущать себя личностью, и если ей не предоставить свободу, в которой она способна развиваться в полной мере и с учётом своего устремления, оформляемого подсознательными импульсами, неукротимо толкающими к цели, подкрепляемого развивающимся интеллектом и растущей духовностью, то тогда возможно возникновение кризисного состояния, обнаруживающего себя в чувстве удручённости и отсутствия смысла жизни. Пытаясь избавиться от депрессии, личность начинает испытывать тяготение к пограничным состояниям, крайностям и, находясь на пограничной зоне, может потерять самоконтроль. 232-й, несомненно, оказался такой личностью. Напряжённые тренировки, экстремальные ситуации, гормональный бунт плюс сложнейшие экзамены, а также предстоящий полёт на Марс вполне могли спровоцировать неадекватную реакцию на ситуацию, выбить из равновесия самого дисциплинированного ученика. Сбежал. И хорошо, что сбежал. Иначе не был бы индивидуальностью. Индивидуальность – верный признак иного качества психики. Это всегда прорыв, преодоление нормы, вспышка. Для Наева – радостный признак работы природы, прокладывающей путь в будущее. Его как учёного всегда интересовал человек, находящийся на пограничной черте, способный видеть невидимое, проникать сознанием в миры иные, в общем, человек с метафизическим сознанием, умеющий творить новое. Именно такой человек шизоидного типа и является разведчиком будущего.

Возможно, на таких индивидуальностях природа апробирует новое качество, новый уровень, чтобы потом смог произойти эволюционный скачок. Гении намного опережают современников, в то время как таланты остаются понятными, удивляя особой яркостью и необычностью. Их образ мыслей и особенности психического склада не вызывают сильного отчуждения, и всё же их часто называют людьми не от мира сего.

Профессор Наев очень хорошо знал об одном из важных свойств, присущем талантам и в особенности гениям, – их непоколебимой вере в собственную избранность, что и является огромным стимулом в работе над собой, обрекая на изолированность, отчуждённость от других.

По всей видимости, 232-й чувствовал эту отчуждённость необычайно остро.

Нельзя отрицать того, что каждый человек уникален, неповторим. Это давно определили ученые.

Уникален? Неповторим? Абсолютно верно. Тем и ценен. Уникальны также понятия «природа», «жизнь», «смерть», «сознание». Об этом написаны замечательные трактаты древних философов-учёных – Пифагора, Платона, Аристотеля. Он же старается найти свой, ни на что не похожий подход к любой проблеме. Пусть не столь блестящий, но свой. Хотя своим в полной мере он не может его считать. По причине невозможности очистить свой мозг от информации, воспринятой и воспринимаемой каждое мгновение и запечатлеваемой в его мозгу, в этих миллиардах неутомимых, невидимых мельчайших нейронов, совершающих колоссальную работу для своего хозяина. А скорее всего, для самих себя, ибо живут они своей, недоступной нашему разумению жизнью. Нам же только кажется, что мы свободны от них, наших магических друзей, мы думаем о себе как о существах, обладающих определенным набором рефлексов, чувств, привязанностей, соотносим себя с формой нашей телесной оболочки. Иными словами, мозг постоянно находится в работе, усваивая полученные извне и изнутри сигналы, перерабатывая их и отдавая соответствующие команды, которые сам и воспринимает. Требуя пищи, он даёт сигнал: хочу есть – и мы ищем, чем бы нам утолить голод, то есть выполняем команду нашего главнокомандующего. Получая определённые знания, мы производим всевозможные манипуляции со своим телом: голодаем, лезем в прорубь, выполняем самые разные упражнения и тому подобное. Все наши убеждения, зависимости, увлечения формируются исключительно средой, образованием, всем комплексом информации, поступающей извне. Основа же – генетической код, переданный нам нашими родителями.

Мысли, образы, воспринимаемые и выражаемые при помощи второй сигнальной системы, приобретают ту степень осознанной яркости и силы, при которой слово, выражающее то или иное чувство, начинает действовать так, как если бы чувство действительно было пережито нами при условии развитой ответной реакции на слово, выражающее образ, предметно обусловленный предыдущим наполнением наших эмоций. Расширение чувственного познания действительности неизбежно приводит к расширению сознания, утончению психических реакций, способствующих наклонности к состраданию, сочувствию и другим благородным порывам.