Книга Блин - охотник за ворами - Евгений Некрасов

Так считал весь мир до 22 августа 1911 года. В тот день стало известно, что накануне, в понедельник 21 августа, «Мона Лиза» была похищена из зала № 47 знаменитого музея Лувр.

Разразился международный скандал!

Французские газеты стали валить все на кайзера Германии. Будто бы он приказал украсть картину, чтобы унизить Францию. Немецкие газеты ответили в том духе, что сами вы дураки.

Ну и, конечно, все подозревали богатейших людей планеты. А кто, как не миллиардер, мог бы выкупить у вора самую дорогую картину в мире?

Как только стало известно о похищении, в Лувр примчались высокие полицейские чины Франции во главе с министром внутренних дел. На боковой лестнице нашли раму от картины. Этой лестницей пользовались только служители Лувра…

Понедельник, когда произошла кража, был выходным, но в музее работали уборщики, реставраторы, фотографы, сторожа и смотрители. Картина была написана не на полотне, а на тополевой доске. Ее не обмотаешь вокруг тела, чтобы обмануть сторожей. Как же вор (или воры?) смогли вынести «Мону Лизу» у всех на глазах?!

Криминалисты заметили, что на одной из дверей нет ручки, но не придали этому значения. А на следующий день в уголовную полицию пришел случайный свидетель, кассир Букэ. В день кражи он шел по Луврской набережной и видел, как незнакомый прохожий что-то выбросил в ров. Прохожий нес под одеждой какую-то доску… Прочитав в газетах о похищении «Моны Лизы», Букэ обыскал ров, нашел ту самую пропавшую из Лувра дверную ручку и принес в полицию.

Стало ясно, что кражу в Лувре совершил вор-одиночка, и не профессиональный преступник, а жалкий лох. Он даже не позаботился о карете, чтобы увезти похищенное. Так и шел по городу с бесценной картиной под полой!

Увы, это лишь осложняло расследование. Легче найти профессионального вора, ведь у полиции всегда есть осведомители в преступном мире. А похититель картины ничем не отличался от миллионов других людей… Расследование увязло на месте.

Пока секретные службы разыскивали «Мону Лизу», она лежала в сундучке под кроватью безработного художника Винченцо Перруджиа. Только двадцать восемь месяцев спустя он предложил купить «Мону Лизу» одному антиквару и, конечно, попался. Тогда-то Перруджиа рассказал полицейским, как было дело.

Несколько недель художник работал в Лувре и успел изучить все музейные порядки.

В день кражи он дождался у входа в галерею маляров. Они работали по выходным, чтобы не мешать посетителям. Сторож не заметил, что маляров стало на одного больше, и вместе с ними пропустил в музей вора.

А Перруджиа, отстав от маляров, превратился в «стекольщика». Он бродил по залу с веревочкой, измеряя картины, которые якобы собирался застеклить. А сам дожидался, когда уйдет единственный свидетель – фотограф.

Наконец похититель остался совсем один. Он снял со стены картину, вытащил ее на боковую лестницу и там избавился от тяжелой рамы. Тополевая доска с «Моной Лизой» поместилась под полой рабочего халата…

Оставалось выйти из музея. Но дверь черного хода была заперта.

Перруджиа складным ножом отвинтил с двери ручку, спрятал ее в карман и начал дальше разбирать замок, чтобы вытащить язычок. И вдруг он услышал шаги по ту сторону двери! Не смутившись, вор дождался, пока человек с той стороны откроет дверь, поблагодарил его и был таков.

Потом, уже на Луврской набережной, он выбросил ручку, которая оттопыривала карман и мешала придерживать картину под халатом.

Блинков-младший сидел в несущемся сквозь темный тоннель вагоне метро и мрачно улыбался.

Ясно, что Монтер знал историю похищения «Мо-ны Лизы». Он действовал почти как Перруджиа. Тот изображал то маляра, то стекольщика, а Монтер – телефонного мастера. А с ручкой все совпадало зеркально! Может быть, Монтер прочел ту же книжку, которая сейчас лежала на коленях у Блинкова-младшего?

Это был читающий преступник, образованный преступник! Да оно и понятно: необразованный подломает киоск, и вся недолга. А чтобы обворовать музей, нужно разбираться в картинах.

Монтер, конечно, понимал, что после дерзкого ограбления музея по его следу бросятся лучшие разыскники Москвы. Но ему и в голову не могло прийти, что среди них окажется незаметный восьмиклассник. А между тем Блинков-младший сейчас знал о Монтере больше всех!

Он знал, что преступник курит сигареты «Кэмел», носит остроносые ботинки, стаптывает каблуки наружу, читал о похищении «Моны Лизы» и знаком с кем-то из сотрудников музея.

По размеру ноги можно приблизительно узнать рост, по окурку, если он еще годится для экспертизы, – группу крови. С такими приметами найти Монтера – дело техники!

Увы, мир устроен не для восьмиклассников. В нем правят взрослые. Блинков-младший не мог реализовать свою информацию, как говорят оперативники перед тем, как надеть наручники на преступника.

Будь он офицером контрразведки или милиции, список музейных работников уже лежал бы у него на столе. Он вызывал бы их и расспрашивал: «Нет ли у вас знакомого, который курит «Кэмел», носит ботинки сорок первого размера, а главное, интересовался выставкой Ремизова?»

Но, к несчастью, восьмиклассникам не то чтобы запрещено вести допросы, а просто на этот счет ничего не сказано ни в одном законе. Можете сами проверить. Восьмиклассники нигде даже не упоминаются. Есть специальные законы о матерях, о студентах, об оленеводах Крайнего Севера и о рыбьих мальках. А о восьмиклассниках – фигушки!

Так что придется отдать улики маме. Все-таки она не чужая Блинкову-младшему. Глядишь, найдет картины и получит звание полковника. Тогда он будет полковничьим сыном, а это не так уж плохо в неполных четырнадцать лет.

Но совсем отказываться от расследования Блинков-младший не собирался. Пускай мама пользуется добытой им информацией. Ему не жалко, он раскопает другую. Скажем, выяснит, что случилось с дверной ручкой.

Пока он принял такую версию: позавчера вечером Монтер спрятался в чулане уборщицы, а когда все ушли, отключил сигнализацию, украл картины и ушел. Ключа от музея у Монтера не было. Он отвинтил ручку, чтобы вынуть язычок замка и отпереть дверь. Точь-в-точь как похититель «Моны Лизы».

Все вроде бы сходилось. Но для очистки совести нужно было разобраться с конструкцией замка и проверить, когда в музее начинают уборку. Если по утрам, то версия Блинкова-младшего верна. Если по вечерам, то никуда она не годится. Вечером уборщица зашла бы в чулан за своими тряпками и наткнулась на Монтера.

Контрразведчику ничего не стоило бы позвонить директору музея и узнать, когда приходят уборщицы. А восьмикласснику не скажут даже такой ерунды. Нужно ехать в музей и бродить по залам, пока выгонять не станут. Если уборщицы придут вечером, они обязательно начнут работу на глазах у последних посетителей. Потому что нет ни одной уборщицы, которая не старается сделать свой незаметный и скромный труд заметным и нескромным.

Но Блинкову-младшему нельзя было появляться в музее. Сегодня это уже чуть не кончилось заключением в «обезьяннике», Испытывать судьбу во второй раз стал бы только ненормальный.