Книга Любовь и Sex в Средние века - Александр Бальхаус

Как Мария становится Мадонной

Ощутимее всего положение средневековой христианки выражается в культе Марии, который в те времена достиг полного расцвета. При этом почитание Богородицы получает множество ложных толкований и поначалу это всего-навсего вариант служения прекрасной даме, перенесенный в потусторонний мир. Томное ухаживание за высокопоставленной дамой, пылающие краски тайных радостей, секрет, окутывающий женщину, и трепет, связанный с ее чувственностью, относятся теперь к Марии.

Изображения и рассказы зафиксировали, как Мария становится Мадонной, как из суровой Матери Божьей превращается в «нашу любимую», стоящую к человеку едва ли не ближе самого Бога. Она утрачивает старые языческие черты и больше не считается богиней, она превращается в христианскую икону. Из «благословенной в женах» она становится «несравненной среди женщин».

Католическая Мадонна, предмет народного поклонения, имеет мало общего с юной девушкой из Назарета, о которой повествуют Евангелия, однако и отдельная каноническая мариология не оставляет в сознании верующих почти никаких следов. Средневековые певцы или мистические писательницы — такие, как Мехтильда Магдебургская[20], — обращаются к ней как к богине («Фрове, благодатная богиня»[21] — называет ее Мехтильда в своих откровениях). Пусть в догматическом смысле такое обозначение проблематично, оно точно характеризует значение Мадонны в католической духовности.

Стили и настроения художественных изображений Девы Марии документально свидетельствуют о развитии и изменениях, происходивших не только в Средневековье с его чудесами и видениями, но и в течение двух тысячелетий всей истории христианства. Мария все больше становилась Мадонной. Попытки облагородить ее чувственность и тем самым сексуальность людей вообще потерпели поражение. Фантазии верующих и молящихся мечтателей и художников всегда сильнее, чем логика.

Все изображения Девы Марии наполнены телесной выразительностью, подчеркнутой округлостью. На всех — от самых ранних, что найдены в катакомбах Присциллы[22], до тысяч романских и готических картин — Мадонна, как строгая, так и ласковая, разительно отличается от других женщин. Художники стремились изобразить исторически достоверную женщину, предназначение которой уникально — она избрана для того, чтобы родить Бога. Поэтому на многих средневековых картинах Дева Мария представлена в одеянии страстного синего цвета.

Плод ее чрева дает человечеству возможность возродиться заново, Мария становится новой Евой. В готике постепенно исчезает аура мифического — до «нашей бесподобной» остается лишь один небольшой шажок.

Поскольку образ женщины как символ церкви претерпевает в ходе веков многочисленные изменения, некоторые изображения Марии может объяснить лишь духовно-исторический фон. С конца III века святые отцы ссылаются в своих писаниях на «матерь-церковь». Это восходит к понятию альма-матер, кормящей матери, уже служившему прозвищем римских богинь, в частности Геры. Кроме церкви, это почетное обозначение получает также университет. Поначалу церковь отмахивается от идентификации с матерью. Однако в раннем Средневековье этот образ вовсе не связывается с любовью, становясь символом господства духовенства. Таким образом, власть даровать благодать возложена исключительно на мужчин, женщины от нее отлучены.

Параллельно преображается и облик Девы Марии. Из иконы Богоматери, родительницы Бога, она постепенно становится идеальным образом женщины — Мадонной. Одновременно с этим нарастает и презрение по отношению к женщине — придуманное и теоретически подкрепленное мужчинами.

Дева Мария и мужчины

Дева Мария и мужчины — щекотливая тема как минимум со времен всехристианского Средневековья, которое в Европе становится эпохой общественной, политической и церковной нестабильности. В мире и в душах людей царит атмосфера непрекращающейся тревоги. В XI и XII веках все отчетливее формируется образ Великой матери, начинается движение, связанное с культом Девы Марии, а теневую его сторону можно увидеть в отношении к ведьмам. Оба феномена — Дева Мария и ведьмы — имеют общий источник в образе Великой матери, который в эту пору оказывает устрашающее воздействие на сознание запуганных и встревоженных женщин.

Мужчины издавна испытывают двойственность женского начала. Искусство порой изображает лоно женщины как устрашающие врата ада — vagina dentate[23], как Хель[24], хозяйку царства мертвых, заглатывающую свои жертвы, а иногда — в виде сияющего венца, который окружает дароносицу. В мужских фантазиях отражаются первобытные страхи и надежды. Они, словно родовая травма, — женщина исторгает дитя из своего лона во враждебный внешний мир, и это равносильно окончанию материнской любви. С другой стороны, женщина существо дающее, защищающее, кормящее и согревающее. Она выступает как добрая и злая мать, как богиня жизни и смерти.

Совокупность представлений о Деве Марии в Средневековье — арена борьбы мужских фантазий, желаний и страхов. Инстинктивно мужчины понимают исконную силу первобытной, неукротимой женщины и ассоциируют ее с Марией. Зачатие происходит с помощью обезличенной силы, например, посредством контакта с животными типа змеи, птицы, быка, посредством поедания плодов, при помощи ветра, луны, Бога. Именно таким образом следует интерпретировать изображения Марии с голубем или единорогом на коленях.

Картины оказывают мощное воздействие на душу средневекового мужчины. Мария есть igne sacro inflammata — воспламеняющаяся от святого огня. Мужчины творят из этого богоподобного существа заступницу на небесах, а то и второй образ Спасителя. В качестве побочного психологического воздействия экзальтированный культ Марии позволяет монахам, давшим обет безбрачия, страшащимся секса и погрязшим в комплексах, воздвигнуть на алтарь собственную мать в образе Марии, а других женщин, как существа сексуальные, оправить в преисподнюю.

Так Дева Мария обретает место в душах европейских мужчин. Еще в прошлом веке в марианских конгрегациях ордена иезуитов мужчин призывали к целомудрию и сдержанности по отношению к женщинам. Это, возможно, не повредило бы им, если одновременно с целомудрием послушание матери-церкви не было бы вознесено до уровня сверхдобродетели.

В результате Мадонна становится символом клерикальной власти. Она побеждает змея-искусителя, дьявола, еретиков, протестантов и евреев. Господство Мадонны касается всего — от внутрицерковных дел до отношений между полами. Мария одерживает победу над приходящим в упадок миром — над мятежниками, отступниками, вольнодумцами, мечтателями. Она Maria Immaculata, воплощенное непорочное зачатие, свободное от всех страстей. Воля церкви — это ее воля, и Мадонна должна всегда поддерживать святых отцов.