Книга Чудо для Мадонны - Барбара Картленд

— В-вы не должны… находиться здесь, — произнесла она дрожащим голосом.

— Я знаю, но мы одни, никто не знает, что я здесь, так что давайте поговорим откровенно.

Он чувствовал, что Флоренчия едва ли слышит его, только пристально смотрит на него, и ее глаза кажутся огромными и бездонными. Наконец она тихо сказала:

— Это… смело с вашей стороны… но вам лучше уйти.

— Думаю, — возразил лорд Миер, — мой уход разочаровал бы вас. Сейчас мы можем поговорить без помех. Я так много хочу услышать от вас, что не стоит попусту тратить время на то, что не имеет никакого значения.

Неожиданно для лорда девушка слегка улыбнулась.

— Трудно сообразить, что именно нужно сказать… при таких обстоятельствах.

— Не думаю. Вы ведь не хуже меня понимаете, что между нами произошло нечто странное. Во всяком случае, я сознаю так ясно, как не сознавал ничего другого за всю мою прошлую жизнь, что должен помочь вам.

Флоренчия слегка вздрогнула, и лорд понял, что его слова напомнили ей о князе Винченте.

Он смотрел на нее и думал, что никогда еще не видел женщины, которая была бы так очаровательна в постели и в то же время так чиста и невинна.

Золотистые волосы ниспадали по ее плечам почти до талии. Ночная сорочка, отделанная кружевом, застегивалась у самого горла. В ней было что-то детское, но лорд подумал, что Мария, когда перед ней предстал архангел Гавриил, наверное, выглядела так же.

Ни в одной женщине прежде лорд Миер не встречал подобной чистоты души и тела, чистоты божественно совершенной.

Он очень мягко повторил:

— Доверьтесь мне.

— Как я могу? Даже если я расскажу вам, что происходит, вы ничего не сможете изменить.

— Почему вы столь уверены в этом?

Флоренчия посмотрела на него, и ее взгляд проник глубоко-глубоко в его сердце.

Лорд Миер и сам поступал так, когда пытался понять другого человека, усилием воли проникнуть в глубину чужой души. Он молчал, не отводя глаз, как бы удерживая ее взгляд, пока она не произнесла, немного робко, будто размышляя сама с собой:

— К-как получается, что вы совсем… другой, чем все?

— Но ведь мы с вами родственные души, поэтому я прошу вас довериться мне. Мы оба некоторым образом отличаемся от других, и это необъяснимое отличие, возможно, даст нам силу совершить чудо.

Ее глаза озарились внезапным светом, как будто он сказал то, о чем она непрерывно молилась. Обеими руками Флоренчия стиснула край покрывала, отороченного кружевами. Пальцы у нее были тонкие, длинные и такие красивые, что любой живописец дорого бы дал за возможность запечатлеть их на холсте.

Лорд ждал ответа. Через минуту девушка очень тихо сказала:

— Я… я не знаю, с чего начать. Внезапно за дверью раздался мужской голос. Человек говорил по-итальянски. Лорд Миер вскочил на ноги, а Флоренчия воскликнула, задыхаясь от волнения:

— Это… мой брат! Он… не должен… обнаружить вас здесь!

Не отвечая, лорд Миер быстро пересек комнату и, зная, что в его распоряжении не более одной-двух секунд, спрятался за занавесками окна, соседнего с тем, через которое он попал в спальню.

Едва он успел задернуть занавески, дверь открылась и он услышал восклицание Флоренчии:

— Антонио! Что случилось? Отчего ты так поздно?!

— Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь, — ответил ей брат. — Ты так добра, что не ложилась, ожидала меня?

— Где ты был? Папа думал, ты приедешь раньше!

— Да, я знаю, — отвечал князь Антонио. Лорду Миеру было слышно, как с этими словами Антонио поставил на пол что-то тяжелое. Секунду спустя он услышал, как кто-то другой, очевидно, слуга, вносит багаж.

— Это все, Джордже, — сказал князь.

— Прислать к вам камердинера, ваше высочество?

— Нет, я сам справлюсь.

Слуга пожелал ему спокойной ночи и вышел из комнаты. Лорд услышал, как князь опустился на тот же стул возле кровати, на котором только что сидел он сам.

— Ты беспокоилась? — спросил князь.

— Оно у тебя с собой? — тихо спросила Флоренчия.

— Да, я вернул колье. Одна из причин, почему я так задержался, в том, что я заезжал на Понте-Веккью к Джованни. Надо было укрепить один из камней в оправе.

— Ни один из них не пропал?

— Нет, все на месте, и Джованни утверждает, что с тех пор, как он видел колье в последний раз, его цена возросла вдвое!

Брат с сестрой замолчали, и лорд Миер представил, какой несчастный вид сейчас у Флоренчии.

— Бесполезно, дорогая, — резко сказал князь. — Мы не можем помешать им завладеть этим колье. Но вряд ли оно принесет им счастье.

— Н-но… они ведь… хотят получить… и меня тоже! Флоренчия выговорила это с трудом, будто пыталась, но была не в силах помешать этим словам сорваться с ее губ.

— Знаю, знаю! — раздраженно произнес Антонио. — Но мы уже все передумали. Похоже, нет другого способа спасти папу.

Снова воцарилось молчание. Потом Флоренция, видимо, вспомнив о присутствии лорда Миера, спросила:

— Ты, кажется, собирался… лечь спать? Брат улыбнулся.

— Ты так уютно устроилась здесь, что мне не хочется тебя тревожить. Мы можем поменяться комнатами завтра утром.

— Я пришла сюда, что боялась не увидеть тебя. Ты ведь мог уйти из дома рано утром, прежде чем я проснусь. Князь засмеялся.

— А мог бы прийти так поздно, что ты уже уснула бы. Бьянка просила меня остаться с ней, но я знал, что вы будете ждать меня к завтраку, и поэтому отказался.

— Ты виделся с Бьянкой?

— Она скучала по мне не меньше, чем ты»— отвечал князь, — и у нее были кое-какие новости для меня.

— Новости?

— Отчет о новых неблаговидных поступках, которые этот дьявол Винченте совершил в городе. Я составляю их перечень!

— Зачем?

— Сейчас нам от этого никакой выгоды нет, но кто знает? Когда-нибудь может и пригодиться. Никогда нельзя быть уверенным заранее!

— Н-не могли бы мы… — запинаясь, произнесла Флоренчия, — использовать это против него, чтобы мне не нужно было… выходить за него замуж?

Брат покачал головой.

— Сомневаюсь. Все знают, что он собой представляет, и порицают его поведение, но пока он не совершал преступления с точки зрения закона.

В его голосе звучала полная безнадежность. Потом князь Антонио взволнованно добавил:

— О Боже, Флоренчия, ты же знаешь, я спас бы тебя, если бы мог! Но если не убить его, что еще могу я, черт побери, сделать?!

— Я знаю, Антонио, дорогой, но если ты убьешь его, тебя повесят, и это будет позором для семьи… Папа не переживет этого.