Книга Черные клинки. Ветер войны - Евгений Перов

Сиплый сдержал слово. Лошадь бежала легкой трусцой… Но от этого Пулию было не особо легче. Он задыхался и кашлял в облаке пыли из-под копыт, а когда не кашлял – кричал от боли. Все предыдущие испытания и страдания казались теперь лишь призраками той пытки, которую устроил человек со шрамом. Пулий вертелся с живота на спину, пытаясь нет, не найти менее болезненное положение – такого попросту не существовало. Он пытался сохранить остатки рассудка.

За ту вечность, пока лошадь сиплого тащила его по пустыне, Пулий дважды обмочился и несчетное количество раз потерял сознание. Приходя в себя, он молился, чтобы скорее снова уйти в небытие, а лучше – в мир иной. Но Создатель не проявил такого милосердия.

К моменту, когда лошадь Сиплого остановилась, Пулий уже не различал, что явь, а что бред. Он с трудом мог вспомнить лица и имена близких людей. Он путал Иву и Лору. Беременная жена называла его трусом и просила убить ее, а, когда он отказался – сама воткнула меч себе в грудь. Слепой провидец требовал вернуться и спасти его из огня. Рядовой Желтый выстрелил в него из лука, а после отрубил ему кисти рук. Наконец все картинки слились в сияющий в темноте шар с тысячами окон. Потом шар исчез, и осталась лишь темнота.

Пулий надеялся, что это конец.

Уф-ф!

Удар ногой под ребра. Опять. Но в следующий миг боль накатила такой волной, что все пинки мира казались не более чем дружескими похлопываниями. На теле не было такого места, которое бы не болело. Лицо, руки, ноги, грудь, спина и даже член – от боли изнывало абсолютно все. Болело так, будто содрали кожу заживо, а сверху солью посыпали.

Пулий закричал. Люди (теперь вокруг него стояло не меньше дюжины мужчин, а позади них толпилось еще больше) засмеялись. Рядом плюхнулся полупустой бурдюк. Пулий схватил его и принялся пить, на время позабыв о боли. Спустя пару глотков он понял, что пьет вино. Кисловатое, но крепкое. Он начал пить еще жаднее.

Наконец сильная рука Сиплого вырвала бурдюк. Памятуя о тычке в зубы, Пулий не стал сопротивляться.

– Вставай, парень, – Сиплый подхватил его под мышку и вздернул на ноги.

Пулий был измучен, слаб, голоден, да еще вино дало в голову. Весь мир завертелся, а тело обмякло. Но Сиплый держал крепко, не позволяя упасть.

– Пойдем. Тебе нужно отдохнуть как следует. Завтра путь неблизкий предстоит.

Пулий не сопротивлялся и позволил полувести-полутащить себя.

Мимо проплывали нестройные ряды разномастных палаток, стояли распряженные повозки. Костры пыхали в небо искрами и дымом, а вокруг толпились озлобленные люди из десятков стран и мест. Были здесь и северяне, и ангардийцы, и выходцы из Южных королевств.

По пути Пулий внимательней рассмотрел людей вокруг. Они шатались, полупьяные, возле костров, жарили на огне кусочки сала, играли в кости, ругались, парочка – дрались. А те немногие, которые обращали на него внимание, – щерились злобными взглядами. Такими взглядами, будто он, Пулий, как минимум, трахнул сестру каждого из них.

Недобрые то были люди.

Рожи в шрамах, грязные. Пыльные бороды у кого торчком, у кого заплетены, а у одного даже раздвоена. Одеты кто в дорогие шелка (причем, многие – с подозрительными темно-бурыми разводами), кто в кольчуги, а кто и в лохмотья. Но у всех шеи бычьи, а руки мускулистые – видно, что привыкшие меч держать.

Одним словом – бандиты.

Здоровый чернокожий мужик с бритым, но густо татуированным черепом клацнул подпиленными зубами и сделал вид, что хочет укусить Пулия.

Пулий инстинктивно дернулся и не упал лишь благодаря Сиплому, который держал его как в тисках. Чернокожий рассмеялся, а Сиплый наградил Пулия очередным тычком.

– Что дергаешься, как баба, – зло рыкнул он ему в ухо. – На арене тебя вещи пострашнее ждут.

И тогда Пулию стало по-настоящему страшно.

Сиплый привел его к грубому загону для лошадей, который представлял из себя воткнутые в каменистый грунт палки и натянутые между ними веревки. Возле загона плотной кучкой сидели другие пленники: с полдюжины мужчин и две девушки. Их одежду трудно было назвать даже обносками, так – рваные тряпки. Все лица в синяках и ссадинах, волосы девушек спутаны в грязные колтуны.

Пленников сторожила пара головорезов. Они вели оживленный спор о том, какой сейчас месяц. Один – широкоплечий, но с большим брюхом, колыхающимся при каждом его движении. Второй – лысый бородач с одним ухом.

– Принимайте еще товар, – Сиплый швырнул Пулия, который к тому моменту уже окончательно захмелел от выпитого вина, к ногам стражников.

Те переглянулись.

– А этого задохлыша ты откуда выкопал? – спросил пузатый, смерив силящегося встать на ноги Пулия презрительным взглядом.

Сиплый зажал одну ноздрю и сморкнулся.

– В пустыне нашел. Лишил птиц ужина.

Второй охранник своими сильными руками легко подтащил Пулия к остальным пленникам. Стало ясно, почему те жались друг к другу: все были привязаны к железному кольцу, венчающему торчащий из земли штырь. Стражник достал из кармана кусок веревки, просунул ее между связанных рук Пулия и закрепил другой конец к кольцу.

– Зря, – безразличным тоном заметил первый охранник. Он засунул палец в нос. Глубоко, почти по вторую фалангу. Пулию показалось, что палец вот-вот покажется из второй ноздри, но этого не произошло. – Все равно, он не жилец, – прогундосил стражник, не отрываясь от своего увлекательного занятия, – у меня глаз на такие вещи наметан.

– Поживем, увидим, – коротко отрезал Сиплый.

Толстяк вытащил палец, придирчиво изучил его и вытер об одежду.

Пулий посмотрел на своих новых соседей: смуглый парнишка с голым торсом и сломанным носом, под которым едва появился первый пушок и широкоплечий детина с толстой шеей. Оба покосились на Пулия недобро – будто он только что попытался отнять у них кусок хлеба.

А ведь, возможно, и вправду придется драться с ними за еду. Вот ведь дерьмо!

Сиплый начал уходить, и от этого совершенно неожиданно Пулию стало еще страшнее.

Не от того, что его жизнь свободного человека закончилась – этого он пока не понял в полной мере. И не от того, что он опять оказался в плену – по всей видимости, даже более худшем, чем лагерь бессов. И даже не от того, что в скором неотвратимом будущем его ждет смерть – в этом сомнений не было. Страшно от того, что его покидал единственный человек, которого он знал во всей в этой сраной пустыне. А, осознав это, Пулий ужаснулся еще больше: этот человек едва не угробил его, протащив вслед за лошадью, но Пулий чуть ли не скучал по нему. Почти как по старому другу.

Вдруг Сиплый замер, будто вспомнил о чем-то, и развернулся.

– Эй, парни, – начал он.

Стражник, который привязывал Пулия, протестующе замахал руками.

– Нет, нет и нет. Ты же знаешь, после того случая… как там его звали… когда он сделал с этой девкой… ну… то, что сделал. В общем, Гнут запретил баб трогать, а нам проблемы не нужны.