Книга Цари-жрецы - Ги Раше

Она двигалась в медленном танце прямо перед Хети. На мгновение их глаза встретились. Но она, казалось, не была удивлена, ее взгляд скользнул в сторону. Девушка закружилась, танцуя, а Хети сказал себе, что эта женщина не может быть Исет, потому что его Исет мертва. Ведь танцовщица смотрела прямо на него, и ее лицо осталось бесстрастным. Будь она Исет, как могла она не узнать своего супруга, ведь с момента их расставания прошло чуть больше года?

Девушка танцевала под ритмичную музыку — ее подруги сидели на подушках в глубине комнаты и играли на арфах, кифарах и бубнах. Еще одна девушка и юноша, стоя лицом к лицу, вели любовный диалог — то говорили нараспев, то пели под музыку. Тарибатум пояснил Хети, что они говорят на языке вавилонян, который, надо признать, широко распространился за пределами страны, так что большинство зрителей этого представления, не умея изъясняться на этом языке, все же понимали, о чем идет речь.

— Это разговор двух влюбленных, — объяснял Тарибатум Хети и Лупакку, единственным в трактире, кто не понимал ни слова. — У нас песни влюбленных называют бальбаль. Сперва это были священные песнопения, прославляющие любовь великой богини Инанны и Думузи, жители Вавилона называют их Иштар и Таммуз. Знайте, что в Вавилоне трактиры находятся под защитой богини Иштар, которая держит в своих руках все любовные нити. Инанна и Думузи сливаются в страсти, а люди повторяют дарящие жизнь движения богов и в совокуплении познают вечное блаженство.

— Эта музыка и эти песни кажутся мне прекрасными и исполненными значения, — сказал Хети. — Ты можешь перевести, о чем они поют?

— Вот юноша, повернувшись к танцовщице, поет, прославляя Иштар.

— Я вижу, но о чем он поет?

— Подожди… Он поет: «Она — воплощение радости, и ее одеяние — любовь. Ее украшения — соблазн, изящество и красота ее тела. Одеяния Иштар — радость и любовь. Ее губы сладки как мед, жизнь течет из ее уст, ее украшение — очарование ее женственности…» Как видишь, танцовщица изображает то, о чем поется в песне. Она и есть воплощение Иштар, и, как и богиня, обнажена. Ее красота — лучшее из украшений.

Голос девушки присоединился к голосу ее партнера. Тарибатум, как мог, объяснял друзьям суть происходящего. Танцовщица повернулась лицом к зрителям и, чуть покачиваясь, стала ласкать свое тело.

— Это приглашение заняться любовью. Девушка говорит: «Как хочу я сесть на колени к своему возлюбленному! С твоего позволения, о Иштар, мы будем радоваться друг другу, мы будем танцевать! О Иштар, ниспошли наслаждение моему чреву. Моя вульва истекает соком, я царица неба, моя вульва истекает соком: пусть мой возлюбленный положит руку на мои чресла, пусть сильный мужчина положит руку на мои чресла. Он принесет удовольствие в мои сад; я девушка, его возлюбленная. Где ты, возлюбленный мой? Он принесет удовольствие в мой сад; я девушка, его возлюбленная. Где ты, мой мужчина? В мой фруктовый сад он приносит радость, для возлюбленного яблоки моего сада — в них, словно в зеркале, отражается удовольствие. В виноградник мой он приносит радость».

А теперь поет юноша: «Поднялся ветер, он колышет ветви деревьев в фруктовом саду. Расходятся тучи, льется дождь. Сделай так, чтобы моя сила стала подобной горному потоку, пусть мой член станет тугим, как струна арфы, пусть он ни на миг не покидает ее тела». Девушка ему отвечает: «Ради меня, открой мою вульву! Ради меня! Ради меня, девушки, кто вспашет мое поле? Моя вульва истекает соком, ради меня. Ради меня, молодой женщины, кто станет моим быком?»[17]

Молодая женщина, вавилонская танцовщица Вати, снова приблизилась к хабиру. Глядя в глаза Хети, она ласкала свое тело, сжимала груди, вводила пальцы в вульву. Он смотрел на нее, широко открыв глаза, — и видел Исет, словно вернувшись в один из тех вечеров в их комнате в Великом Городе Юга, когда она танцевала для него и ласкала себя в преддверии ночи любви. Но это не могла быть Исет. Ее смуглое, как у Хатор, тело было совершенным. На нем не было видно не малейшего следа от удара кинжалом — а именно кинжалом, по словам служанки, брат Исет убил свою сестру.

Словно повинуясь божественной воле, Хети встал и торопливо покинул заведение. Он бегом вернулся в свою комнату во дворце, где его ждала Абиша. С того памятного дня она все ночи проводила рядом с ним. Но на этот раз он не прикоснулся к ней и долго плакал перед тем, как погрузиться в сон.

9

На следующий день, на рассвете, как только солнце начало свой бег высоко в небе, он решил никогда больше не возвращаться в трактир Сидури. «Какая разница, кто эта женщина, — сказал он себе. — Да, у нее есть некоторое сходство с моей Исет, это правда, но она — обыкновенная доступная женщина, вавилонская танцовщица. То, что я смог увидеть в ней Исет, не более чем иллюзия. Птица-душа моей возлюбленной давно пребывает в райских полях и ждет меня там. Но я присоединюсь к ней только тогда, когда свершится моя месть, — когда я предам смерти этих ааму».

От тяжких дум он отвлекся, только увидев своих товарищей.

— Во имя всех богов Вавилона! — воскликнул Тарибатум. — Что за блажь на тебя нашла? Почему ты вчера так неожиданно ушел, хотя эта красавица Вати глаз с тебя не сводила? Она смотрела на тебя все то время, пока трясла перед нами своими прелестями, а ведь ей надо было ублажить еще стольких гостей!

— Я не знаю… Может быть, рука моей покойной супруги отвела меня от этой женщины.

— Нет, вы только послушайте! — вмешался в разговор Шукрия. — Что же получается, скажи на милость, неужели твоя жена, пребывая в мире мертвых, могла вдруг приревновать тебя и увести прочь от этой танцовщицы? Почему она не поступила так же с Абишей, которая каждый день делит с тобой ложе? Отвечай же!

Хети вздохнул, однако любопытство победило, и он спросил:

— С кем из вас эта девушка ушла в дом удовольствий?

— Ни с кем, — заявил Шукрия. — Похоже, она обнажается и танцует для всех, разыгрывает перед мужчинами сцены плотской любви, но не отдает себя никому. Сидури уверила нас, что эта женщина не согласится лечь с мужчиной, даже если тот осыплет ее золотом. Обычное прикосновение мужчины обращает ее в бегство, даже когда это случается во время танца. А если кто-то пытается взять ее силой, она кричит, отбивается, кусается и царапается до тех пор, пока насильник не удерет с поля битвы, признав себя побежденным. Настоящая львица!

— Или даже пантера! Сидури так ее и назвала, — добавил Тарибатум. — Нашелся только один желающий принудить ее к сожительству. Так вот: он убежал прочь, весь окровавленный, как побитый пес. С того самого дня Сидури и не пыталась заставить ее обслуживать гостей. В конце концов, доступных женщин много, а эта девка приносит ей хорошие деньги и привлекает много клиентов своими танцами.