Книга Цари-жрецы - Ги Раше

— Если все сказанное правда, то воистину велик Мардук, справедлив Шамаш и славна Иштар, — заключил Тарибатум. — Но расскажи мне, как живет город, ведь ты ушла оттуда не так давно. Здравствует ли наш царь? И почему ты сама покинула великий город, Врата Бога?

— Плохи дела и у царя, и у города. Я ушла из Вавилона, потому что боги лишили нас своих милостей. Дикие племена, касситы, пришедшие с гор, тех, что на востоке, напали на город, которым правил Абишух, дедушка нашего царя. Абишух погиб. И хотя касситы были разбиты, некоторые из них, вместо того чтобы вместе со своими товарищами вернуться домой, в горы, остались в долине. А позднее вернулись и остальные, постепенно они расселились по долине. Они захватывают страну под носом у коренного населения. Прибирают ее к рукам медленно, но верно. Многие из них заявляют, что они коренные жители, и нанимаются в армию нашего даря. С остальными дело обстоит еще хуже — они живут разбоем, и теперь никто с наступлением ночи не может чувствовать себя в безопасности не только в окрестностях города, но и на его улицах. Вот почему я закрыла свой трактир в Вавилоне и вместе со своими девушками пришла в Ханаан. Сначала мы остановились в Иерихоне. Там многие нахваливали свободные нравы жителей славного Содома. Мы пришли сюда, и оказанный горожанами прием нам понравился. Мне помогли открыть новый трактир. Здешние жители любят бывать в таких заведениях, полагая, что их просто не может быть слишком много. Гостеприимные содомиты умеют жить со вкусом, они наслаждаются всеми благами, которые даровали благоволящие нам боги, особенно наша Анат, покровительница всех иеродул и вообще доступных женщин.

— Твой рассказ о нашем старом добром Вавилоне огорчил меня! Но я верю, что великий бог Мардук не отдаст свой город на растерзание дикарям, даже если он покинул землю и вернулся на небеса. Не может такого быть, чтобы этим псам удалось захватить славное Вавилонское царство!

— Это забота богов и царей, — подытожила Сидури. — А наша забота — спасать свою шкуру и нажитое добро, чтобы жить так, как нам хочется. Думаю, здесь, в Содоме, это возможно. А теперь скажи, вы с товарищами пришли сюда, чтобы поесть или чтобы выпить?

— И чтобы выпить, и чтобы поесть, ведь люди говорят, что ты хорошо готовишь блюда вавилонской кухни…

— В кухне у меня работает пара мальчишек, которых я научила готовить, как это делают у нас, в Вавилоне. Однако мы предлагаем посетителям и любимое местными жителями жареное мясо. Если хочешь, идем в кухню. Там ты сам увидишь, что варят и жарят мои повара.

Тарибатум удалился в сопровождении Сидури. Шукрия, который тоже родился в Вавилоне и владел тамошним наречием, пересказал друзьям суть разговора трактирщицы с Тарибатумом.

— Я вижу, — сделал вывод из услышанного Хети, — что варвары отовсюду стекаются на земли наших богов. У вас на родине это люди с гор, которых вы называете касситами, а у нас — ааму.

— Хети, друг мой, знай — так было всегда. Мой родной город, священный Ур, которым правил бог Луны Син, был велик и могуществен, ему подчинялись обширные территории Страны Двух Рек. Потом пришли варвары, племена аморреев. Они стали настоящим бедствием — разорили жителей, принесли с собой голод, разрушение и смерть. Жрецы рыдали на руинах города и его разграбленных храмов… Прошло время, и боги позволили Уру восстать из руин. Храмы были отстроены заново, однако город потерял свое величие и влияние. Так гибнут империи. Разве не это происходит сейчас с твоей страной? Гиксосы угрожают Египту, а нижняя часть долины Нила уже захвачена ханаанеями, которых вы называете аммонитянами, и поверь, они ничем не лучше гиксосов. Поэтому даже если случится так, что Шарек, царь гиксосов, все-таки придет с войсками в благословенную Сиддимскую долину, и боги захотят, чтобы в бою он расстался с жизнью, это не спасет твою родину. Разве не ты говорил нам, что сын бога, властвующий в Великом Городе Юга, не способен управлять им? Что он не в состоянии подчинить северные области страны? Шарек может умереть завтра, но гиксосы все равно завладеют Египтом. И если это случится не завтра, то послезавтра — наверняка. Твоя страна подобна спелому фрукту, который упадет в руки первому, кто захочет его сорвать. Так в свое время случилось и с моим любимым городом — Уром святым, Уром великим!

Этот разговор заставил Хети осознать ясно, как никогда ранее, насколько слаб его царь, а усилия выполнить поручение, данное ему, Хети, этим сыном Гора, в это самое время предававшемся удовольствиям в Городе Скипетра, тщетны. Его царь и не думал о вооруженном сопротивлении, пребывая в уверенности, что сможет спасти свой трон ценой уступок и соглашений, а также жертвуя собственными интересами.

Скоро, потирая от удовольствия руки, вернулся Тарибатум.

— Друзья мои, — объявил он, — во дворе жарятся нежнейшие поросята, а на огне полно самых разных блюд — я видел, что с душистыми приправами тушатся голуби, домашняя птица, варится суп из ягненка с пореем и чесноком. Вы сможете все это попробовать. Те два парня, что варят все это под присмотром хозяйки, такие хорошенькие, просто загляденье! Сдается мне, что после работы она берет их с собой в постель.

— Э, друг! — воскликнул Лупакку. — У нашей хозяйки столько богатства под платьем, что ей бы лучше взять с собой двух здоровых мужиков. Уж они смогли бы ее удовлетворить!

— Это не только возможно, но и вполне вероятно, — согласился Тарибатум. — Скажу вам вот что: на заднем дворе я видел комнаты для гостей этого веселого заведения и пару-тройку вавилонских девиц, не менее красивых, чем содомские девушки и юноши, с которыми мы проводим ночи. Думаю, они не уступают красотой даже египтянкам. Те, кому довелось побывать в Египте, говорят, что тамошние женщины очень красивы, но их прелести слишком изящны для широких ладоней жителей Двуречья!

Упоминание о египтянках, которые действительно были миниатюрными и стройными, по крайней мере, в годы девичества, породило у Хети поток воспоминаний. В юные годы он познал радости плотской любви только с одной женщиной — той, которая стала его супругой. И теперь он признался себе, что отличается в этом смысле от своих товарищей, которые любили похвалиться друг перед другом своими любовными победами. Они смаковали мельчайшие подробности, что позволяло заподозрить: в рассказах этих куда больше фантазий, чем реальных событий. Перед мысленным взором Хети предстала Исет, его супруга, воспоминания о которой продолжали терзать его сердце так, словно ее птица-душа сохранила свою связь с его душой. Неужели их связь не оборвалась потому, что ее душе не удалось попасть в Поля Иалу? Он не видел, какие блюда ему подавали, не чувствовал вкуса пищи, пил, не понимая, что налито в его чашу. Он слышал, как смеются, разговаривают, шутят его товарищи, не вникая в смысл сказанного, словно густая пелена накрыла его, превратив все звуки в едва слышный шепот.

И только толчок локтем, которым его наградил сидевший рядом Кушар, вывел Хети из забытья.

— Хети, приятель, что с тобой? Проснись и посмотри, какая красота!

Хети поднял голову, прогоняя грустные мысли, и увидел перед собой Вати, вавилонскую танцовщицу. У него перехватило дыхание. Несказанно прекрасное лицо с тонкими чертами, плавные линии оголенного совершенного тела, гладкая кожа без единой волосинки излучали удивительную чувственность. Ее густые волосы, волной спадая на плечи, закрывали бедра широким сияющим покрывалом цвета звездной ночи. Ее нагота была украшена золотой цепочкой на поясе, что делало талию еще более тонкой. На шее красовалось богатое ожерелье из жемчуга и ляпис-лазури, а на щиколотках и запястьях — серебряные браслеты. Но не красота танцовщицы поразила Хети, а ее сходство с Исет. В смятении он вскочил, чтобы броситься к ней, обнять и назвать ее родным именем…