Книга Если влюбишься - молчи! - Светлана Лубенец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это не твое дело, – монотонно бубнил Сохадзе на все вопросы Пивоварова.
За черными очками глаз Гии было не разглядеть, а смуглое лицо его кривилось так, будто у него болел зуб и уже довольно давно.
– Да ты что, Гийка, очнись! – Леня схватил его за куртку и потряс. – Эти сволочи с наших девчонок золото снимают! А какое оно у них, сам знаешь: подарки родителей да бабушек с дедушками!
– С кого снимают, те, я думаю, заслужили, – процедил Сохадзе, резко отбросив от себя руки Пивоварова.
– Я, конечно, знаю только, чем одна заслужила, но, честное слово, плата – абсолютно несоразмерна «преступлению».
– Да мне-то какое до всего этого дело?!
– Видать, Гийка, ты слишком легко отделался! Лицо – оно, конечно, заживет, я понимаю…
– Да что ты там понимаешь?! Откуда тебе знать, чем я заплатил… – Гия нервно сглотнул. – И чем продолжаю расплачиваться…
– Даже так? – брови Пивоварова подпрыгнули вверх.
– Представь себе!
– И ты согласен это терпеть? – Леня намеренно вложил в свои слова как можно больше презрения, чтобы сделать Гийке побольнее, нанести удар по его и без того уязвленному самолюбию.
– У меня нет выбора, – не среагировал на провокацию Сохадзе.
– Почему?
– Если ты знаешь, за что твоя дама сердца заплатила родительским золотом, то нечего и спрашивать!
– Ты хочешь сказать… тебя тоже на чем-то таком поймали, в чем ты никогда не захочешь признаться?
– Что-то вроде того…
– А это, случайно, не Эммины деньги?
– Нет, – Гия отвел глаза, что Пивоварову не понравилось.
– А вязались к тебе, как и к остальным, парни в черных куртках и масках? – продолжал наступать Леня.
Гия помолчал немного и выдавил из себя:
– Н-ну… допустим…
– И тоже через тряпку вещали?
– Что-что? – переспросил Сохадзе.
– Ну… через тряпку говорили?
– А-а-а… ну да… через шарф.
– И ты их, конечно, не узнал?
– Конечно, нет…
– Слушай, Гийка, как-то ты странно разговариваешь. Говоришь «нет», а мне кажется, что «да».
– А мне плевать на то, что тебе кажется. Я тебе лучше скажу про другое. Приготовься: следующий на очереди ты!
– На какой очереди? – Леня почувствовал, как по спине его пробежал легкий холодок. Ему совсем не хотелось оказаться на месте Сохадзе, когда, похоже, приходится выбирать между подлым поступком и… очень подлым.
– На такой! Узнаешь, на какой!
– Бить, что ли, будут? – презрительно скривился Леня, поскольку это его не очень волновало.
– Кто с тобой связываться станет? У них другие способы найдутся.
– Какие же?
– Все те же самые!
– А если у меня грехов нет?
– Ангел, значит? – Сохадзе усмехнулся. – Архангел Гавриил?
– Ну, хорошо… Может, и найдут чего… Ты-то откуда об этом знаешь?
– Случайно слышал. Совершенно случайно, честное слово. Но знаю даже, за что поплатишься.
– За что? – Леня напрягся.
– За Величко.
– За Оксану? Это и есть мой грех?
– Это твоя вина перед одним из них… И тебя заставят от Оксаны отвалить. Такой за тобой грех найдут, мало не покажется.
– Гийка, гад! Ты ведь что-то знаешь! Или кого-то! Почему не говоришь? Чем же тебя так запугали?!
– Я сказал тебе все, что знал.
– Врешь!
– Мне все равно, веришь ты мне или нет, – Сохадзе опять отвел глаза в сторону.
– И сколько мне ждать? – Леня заметно занервничал.
– Вот этого, извини, не знаю, не доложились, – развел руками Сохадзе. – Не иначе, как до первой звезды.
Юльке больше никто не звонил и ключи от «Волги» не требовал, но лучше она себя от этого не чувствовала. Она постоянно ждала звонка и от бесконечного ожидания совершенно изнемогла. Юлькина мама решила, что девочка перезанималась, неделю не пускала ее в школу и кормила американскими супервитаминами. Своего волшебного действия эти оранжевые капсулы не произвели, поскольку и произвести не могли. Девушка вздрагивала от каждого звонка, как телефонного, так и электрического, у входной двери.
Когда Оксана с Анжелой, решившие ее навестить, вошли в комнату, то натолкнулись на такой напряженный взгляд подруги, что наперебой кинулись ее успокаивать. Юлька слушала их плохо и твердила:
– Перестаньте! Я не могу быть спокойна! Я не буду спокойна до тех пор, пока мне не позвонят! Тогда я отнесу им ключи, а потом… – она запнулась и беспомощным взглядом посмотрела на подруг: – Пусть отец убьет меня или… я сама…
– Сама? – Анжела вдруг сменила сочувствующий тон на насмешливый. – Ну-ну! А чего ждать? Давай прямо сейчас, и «Волга» цела будет!
– Анжелка! С ума сошла! – дернула ее за рукав Оксана, глядя, как Юлькино лицо приобрело совсем синюшный оттенок. – Юль! – бросилась она к подруге. – Не слушай ее, она пошутила. А ты, – со злостью обратилась она к Решетиловой, – неужели не видишь разницы между машиной и кулоном?
– А неужели вы не видите, что я, как и вы, тоже нервничаю и боюсь? – Анжела закусила губу, и Оксана поняла, что так оно и есть. – Я тоже могу слечь в постель, потому что подозреваю – ему может показаться мало моего кулона.
– Ему? – переспросила Юлька. – Ты его знаешь?!!
– Н-нет, – решительно помотала головой Анжела, – я имею в виду… ну… того, главного… Вон, Ксанке уже второе письмо прислали… почему бы и с меня еще чего-нибудь не запросить. Ключи от квартиры тети Наташи, например. Все знают, что мамина родная сестра – крупный предприниматель, бизнеследи.
– Ну тебя, Анжелка! – махнула рукой Оксана. – Придумаешь тоже… Юль, а Сашке больше никто не угрожал?
Теперь уже Юлька отрицательно помотала головой, а потом спросила Оксану:
– Помнишь, ты рассказывала, как за Веретенниковым шли «плевки»? Илюху опять избили?
– Нет, – Оксана хотела продолжить, но Юлька печально перебила ее:
– Но это еще ничего не значит. Могут и попозже отлупить.
– Нет, девчонки. Тут как раз оказалось все в порядке. Я Кепу расспросила. Он даже скрывать не стал. Тут, милые мои, любовь! Звонарева в своей спортшколе – первая красавица. В нее чуть ли не все «плевки» влюблены. Кепа, кстати, тоже. А тут наш Илюха встрял. Конечно, Оленька дала ему зеленый свет. Еще бы: голубоглазый, высокий, самый крутой «плевок» ему по пояс будет. В общем, Веретенников действительно дрался с целой кучей «плевков», но из-за пламенной любви к Ольге Звонаревой.
