Книга Хайди, или Волшебная долина - Йоханна Спири

— Это не моего ума дело, — отвечал Иоганн, — позвоните, Себастиан вам откроет.

Дета позвонила, и вскоре ей открыл лакей в ливрее с большими круглыми пуговицами. Глаза у него тоже были большие и круглые.

— Я хотела спросить, могу ли я в такой час побеспокоить фройляйн Роттенмайер? — опять сказала Дета.

— Это не моего ума дело, — отвечал лакей. — Позвоните вот в этот звонок, и к вам спустится горничная Тинетта, — сказал Себастиан и без всяких объяснений исчез.

Дета снова позвонила. На лестнице появилась горничная Тинетта в ослепительно белой наколке на голове и с насмешливым выражением лица.

— В чем дело? — спросила она сверху.

Дета в третий раз задала свой вопрос. Тинетта ушла, но вскоре опять появилась и крикнула сверху:

— Вас ждут!

Дета с Хайди поднялись по лестнице и пошли вслед за Тинетгой в классную комнату.

Дета вежливо остановилась в дверях, все еще держа Хайди за руку. Мало ли что может взбрести в голову такой девчонке в господском доме.

Фройляйн Роттенмайер медленно поднялась со стула и подошла к Хайди, чтобы получше рассмотреть будущую компаньонку больной девочки. Внешний вид малышки, казалось, не слишком ее обнадежил. Хайди была в простеньком платьице из бумазеи и в старой соломенной шляпке. Она простодушно озиралась вокруг и с нескрываемым изумлением смотрела на высокую, как башня, прическу домоправительницы.

— Как тебя зовут? — спросила фройляйн Роттенмайер после того, как довольно долго смотрела прямо в глаза девочки, а та храбро не отводила взгляда.

— Хайди, — звонким голосом ответила девочка.

— Как ты сказала? Как тебя зовут? Да это, похоже, не христианское имя, ты, видимо, некрещеная?

Немного помолчав, фройляйн Роттенмайер вновь приступила к допросу.

— Какое имя тебе дали при крещении?

— А я уже не помню, — отвечала Хайди.

— Вот это ответ! — дама возмущенно покачала головой. — Дета, эта девочка просто глупа или она изволит шутить?

— С вашего позволения, мадам, я все скажу за нее, она очень уж неопытная в жизни, — затараторила Дета, а сама украдкой больно ткнула Хайди в бок за неподобающий ответ. — Она вовсе не глупа и, Боже упаси, конечно же, не шутит, просто она что думает, то и говорит.

Нынче она первый раз в господском доме и хорошим манерам не обучена. Но она послушная и, ежели мадам будет столь снисходительна, очень способная к учению. А крестили ее Адельхайдой, как и ее мать, мою покойную сестру.

— Ну что ж, это имя по крайней мере можно произносить, — сказала фройляйн Роттенмайер. — Однако, фройляйн Дета, я все-таки должна вам заметить, что девочка для своего возраста кажется достаточно странной. Я ведь вам говорила, что компаньонка для фройляйн Клары должна быть ей ровесницей, дабы они могли вместе учиться и вообще все делать вместе. Фройляйн Кларе уже двенадцать лет, а сколько лет этой девочке?

— С вашего позволения, — опять начала Дета, — я, сказать по правде, уже запамятовала, сколько ей годков. Она и впрямь маленько моложе барышни, но ненамного, а точно я сказать не могу. Ну уж десять-то годков ей есть, а может, и побольше.

— Мне восемь лет, дедушка говорил, — заявила Хайди.

Тетка опять ткнула ее в бок, но Хайди не поняла почему и нимало не смутилась.

— Что? Только восемь лет? — вознегодовала фройляйн Роттенмайер. — Четыре года разницы! И что с ней прикажете делать? Чему ты училась, девочка? По каким книгам?

— Ни по каким, — отвечала Хайди.

— Что? А как же ты научилась читать?

— А я не научилась, и Петер тоже, — сообщила Хайди.

— Боже милостивый! Ты даже читать не умеешь? Неужели ты и вправду читать не умеешь? — в ужасе воскликнула фройляйн Роттенмайер. — Но как это может быть? Чему же ты училась?

— Ничему, — честно призналась Хайди.

— Фройляйн Дета, — сказала домоправительница через несколько минут, в течение которых она собиралась с мыслями, — все это противоречит нашей договоренности. Как вы могли привести сюда этого ребенка?

Но Дета не позволила себя так быстро запугать и смело ответила:

— С вашего позволения, мадам, я думала, что именно такая девочка вам и нужна. Мадам говорила мне, какой она должна быть. Совсем особенной, не как все другие дети, вот мне и пришлось взять эту малышку, потому как дети побольше у нас совсем обыкновенные. По моему разумению, она вам как раз подойдет. А теперь мне пора идти, моя госпожа, поди, уже заждалась. Если мадам позволит, я вскоре еще зайду поглядеть, как ей тут живется.

Сделав книксен, Дета шмыгнула за дверь и бегом сбежала с лестницы. Фройляйн Роттенмайер чуть помедлила в раздумье, а затем бросилась вслед за Детой. Она вдруг сообразила, что ей необходимо обсудить с теткой девочки кучу важных вещей, если ребенок и впрямь у них останется. А это уже случилось. От домоправительницы не ускользнуло, что тетка была твердо намерена оставить племянницу здесь.

Хайди по-прежнему стояла у двери. А Клара все это время внимательно к ней приглядывалась, сидя в своем кресле. Потом она поманила девочку к себе:

— Подойди сюда!

Хайди подошла к креслу.

— Как тебе больше нравится, чтобы тебя называли: Хайди или Адельхайдой?

— Меня зовут Хайди, и больше никак.

— Значит, я буду звать тебя Хайди, — сказала Клара, — по-моему, это имя тебе очень подходит, хотя я прежде никогда такого не слышала, да я и детей, похожих на тебя, тоже никогда не видела. У тебя всегда были такие короткие курчавые волосы?

— По-моему, да, — ответила Хайди.

— Ты рада, что приехала во Франкфурт? — продолжала спрашивать Клара.

— Нет, но завтра я все равно вернусь обратно и привезу бабушке белую булку, — доложила Хайди.

— Какая ты смешная! — воскликнула Клара. — Тебя ведь привезли во Франкфурт для того, чтобы ты осталась со мной и чтобы мы вместе учились. А это, кажется, будет очень весело, ты ведь даже читать не умеешь. По крайней мере, на уроках теперь будет повеселее. Хоть что-то новенькое. А то эти уроки — такая скучища, утро тянется бесконечно. Вот ты сама увидишь, каждое утро ровно в десять является господин кандидат и начинаются уроки, до двух часов. Это так долго! Даже сам господин кандидат иногда подносит книгу к самому лицу, как будто он вдруг стал ужасно близоруким, а это он просто зевает, прикрывшись книгой. А фройляйн Роттенмайер время от времени достает свой большущий носовой платок и прикрывает им лицо с таким видом, словно она глубоко захвачена темой урока, а на самом деле она тоже зевает. Тогда и на меня нападает зевота, но мне приходится с ней бороться, потому что если я хоть разочек зевну, фройляйн Роттенмайер тотчас же принесет рыбий жир и скажет, что у меня опять слабость. А хуже рыбьего жира ничего на свете нет, поэтому лучше зевоту скрывать. Но теперь мне уже не будет так скучно, я буду слушать, как ты учишься читать.