Книга Трое против колдовского мира - Андрэ Нортон

— Я думаю, они действительно ушли, — уверенно сказала Каттея, словно стараясь убедить меня. — Но дело не в этом. Утром мы тоже выступаем, но вверх, в горы.

С рассветом мы отправились в путь. Провизию, оружие и пледы мы упаковали и взвалили на плечи. Каттею обвязали веревкой — она будет идти между нами — оставив руки свободными; поклажи у нее не было. Она сняла повязку с глаз, но по-прежнему не открывала их, стараясь «смотреть» только при помощи мысленного взора, так как туман все еще застилал ей глаза. Мы медленно начали взбираться на скалу — все осложнялось еще и тем, что приходилось концентрироваться не только на собственных усилиях, но помогать сестре. Она проявляла удивительную сноровку — несмотря на свою полуслепоту, ни разу не оступилась и точно выполняла все мои мысленные указания. Добравшись до одного из выступов, я почти обессилел и понял, что не смогу дальше подниматься за двоих. Кемок вслед за Каттеей взобрался на выступ и опустил руку на мое трясущееся колено.

— Отдых, — приказал он тоном, который не допускал возражений.

Я не мог рисковать их безопасностью, потеряв много сил. Поэтому, отдохнув, мы с Кемоком поменялись местами — теперь он пошел впереди, лицо его стало сосредоточенным, должно быть, у меня было такое же: я вдруг ощутил, как ломит все тело… Кемок пошел первым, и это нас спасло, потому что оставшийся участок подъема оказался просто кошмаром. Я заставлял свое дрожащее тело подчиниться силе воли, прекрасно представляя себе, что может случиться — когда идешь в связке и оступаешься, тянешь за собой впереди идущего. Но наконец мы добрались до вершины, которая оказалась чем-то вроде большого плато.

Здесь дул холодный ветер — он осушил наши потные лица, взбодрил нас. Мы поспешили к расселине между двумя остроконечными вершинами. Каттея вдруг откинула голову назад и открыла глаза, вскрикнув от радости. Нам не потребовались слова, чтобы понять: ее слепота исчезла. Стало заметно холоднее. Кемок поддел носком сапога что-то белое — оказалось, это снег, несмотря на то, что стояло лето и внизу все изнывало от жары. Мы остановились, чтобы достать пледы и накинуть их на плечи. Это немного согрело нас, и мы двинулись дальше, и, дойдя до обрыва, заглянули вниз — в неведомый мир.

Мы глазам своим не поверили. Перед нами предстала искромсанная чужая земля, уходящая далеко вниз, в туман — и нельзя было разглядеть, что там — земля, вода или и то, и другое. Увиденное было похоже на какую-то тряпку, которую сначала изваляли в грязи, потом скомкали и дали высохнуть, и теперь все это было перепутано, смято, расходилось тысячью трещин во все стороны… Раньше я думал, что повидал горы, но представшая перед нашим взором земля была не похожа ни на что из ранее увиденного, а склоны, которые мы преодолели до этого, казались просто игрушкой. Каттея глубоко вдыхала незнакомый воздух — не потому, что задыхалась — она словно хотела выделить какой-то один запах из множества других, опознать его, как гончая или снежный барс, напавшие на след.

— Здесь есть… — начала было она, но затем передумала, — нет, я ничего не могу сказать. Но эта земля перенесла сильную боль по воле или вине человека, а не природы. Только было это давным-давно, и сейчас она понемногу оживает. Давайте уйдем отсюда: я ужасно замерзла.

С одной стороны, испещренная трещинами местность была нашей союзницей

— гора уходила вниз огромными каменными ступенями. Каттея обрела зрение, и спускаться будет намного легче, чем подниматься. Но ведь то, что находилось внизу, было окутано туманом, и это не придавало нам уверенности. И вот еще что: на преодоленном нами склоне горы была жизнь. Я видел свежие следы животных, пролетела какая-то птица… Но здесь признаков жизни не ощущалось. Мы спустились пониже и увидели первую растительность на этой земле — выглядела она, правда, как-то странно. Узкие листья кустарников были намного светлее тех, к которым мы привыкли у себя на родине, да и вид у них был какой-то болезненный, словно выросли кустарники из пораженных непонятным недугом семян. Мы вышли к скале над долиной и там решили остановиться на ночлег. Местность внизу казалась отсюда еще более неправдоподобной, чем сверху. Сначала вообще было трудно сказать, что это такое. Затем, внимательно оглядевшись вокруг, я понял, в чем дело. Скорее всего, это были деревья, потому что ни один кустарник не вырастает до такой высоты, но деревья странные. Им наверняка по несколько сотен лет — они заполнили всю долину, верхушки их почти касались наших ног. Когда-то в далеком прошлом это были обычные саженцы, но достигнув высоты приблизительно в десять футов, они вдруг резко отклонились вправо или влево. Развиваясь в новом направлении несколько футов, они снова устремлялись вверх, и так продолжалось бесчисленное количество раз — получились такие многоуровневые скрещенные гиганты, а той земли, на которой они стояли, даже не было видно. Чтобы преодолеть эту долину, нам придется идти по этим веткам-стволам, как канатоходцам: поскользнешься — и либо сломаешь себе шею, либо сядешь на кол — вершину растущего ниже дерева. Я покинул наш наблюдательный пункт.

— Нам потребуется целый день…

Каттея заслонила глаза рукой от последних солнечных лучей, отражающихся от скал.

— Ты прав. Но здесь холодно — где мы укроемся?

Кемок нашел подходящее укрытие в скале — небольшую расщелину, которую мы загородили камнями и протиснулись в нее. Огонь мы решили не разжигать. Кто знает, чьи глаза увидят костер там, где его не должно быть, и что может случиться? Мы легли на землю, Каттея между нами, и укрылись сверху пледами. Если в дневное время горы казались безжизненными, то ночью они ожили — неожиданно раздался рев снежного барса, упустившего свою добычу, потом крик совы откуда-то из долины. Но никто и ничто не потревожило наш сон. Мы часто просыпались, прислушивались, потом засыпали снова — так прошла ночь. На этой стороне гор она была намного длиннее.

ГЛАВА 7

Рано утром мы доели последние крошки хлеба, у нас осталось лишь по несколько глотков воды во фляжках, которые мы заполнили у горного ручья. Кемок встряхнул свою пустую сумку.

— Похоже, теперь у нас есть еще одна причина для того, чтобы продвигаться вперед, — заметил он.

Я провел языком по пересохшим губам и попытался вспомнить, когда в последний раз наедался досыта. Это оказалось делом нелегким, так как я перебивался на сухом пайке с тех пор, как по зову Кемока покинул свой отряд. Следы какой-либо дичи нам не попадались — лишь снежный барс выл в ночи, а там, где рыщет этот охотник, должна быть добыча. Я представил огромный кусок мяса на вертеле, стекающие с него капли жира… И это дало мне стимул — желание переступить опасную черту и идти в неизвестность…

Мы приняли необходимые меры предосторожности — обвязались веревкой, чтобы в том случае, если кто-либо из нас поскользнется, подстраховать его. Но переход через эту долину деревьев-уродов не вселял в нас оптимизма. Нашей целью был не противоположный склон, нам нужно было спускаться вниз, держа курс все время на восток. Туман по-прежнему застилал все внизу, и нам оставалось лишь надеяться на то, что там есть равнина. Мне всегда казалось, что я неплохой скалолаз, но, лазая по горам, я обычно имел дело с камнем и землей. Теперь же под ногами были раскачиваемые ветром и прогибающиеся при каждом шаге гладкие стволы деревьев. И пройдя всего несколько шагов по этому лабиринту, я обнаружил, что кошмарная долина обитаема.