Книга Загадка золотой чалмы - Анна Устинова

— Да что вы меня пугаете! — воскликнул Иван на сей раз с ненаигранным возмущением.

— И не думали пугать, — откликнулась мама. — Просто, похоже, у нас в квартире вновь кто-то побывал.

— Побывал? — Ивану казалось, что сознаваться ещё рановато. — Неужели обокрали?

— Ну, обокрали, это, по-моему, сильно сказано, — немного смутился Константин Леонидович. — Однако кое-что унесли. В милиции говорят: «Очень странная кража».

— Кража? — такого Иван никак не ожидал. — А что сперли?

— Да понимаешь, — ещё сильнее смутился отец. — Только твой плейер. Остальное все цело.

— Мой плейер? — остолбенел Иван. — Да никто его не крал. Он у меня.

— Генриетта Густавовна! — лютым зверем кинулся Константин Леонидович к выглядывающей из своей комнаты теще. — Что же вы нам голову морочили? «Уходила, лежал на столе. Пришла — украли».

— Ах, никого я не морочила, — жалобно и одновременно обиженно отозвалась бабушка Ивана. — Он у Вани на столе перед моим уходом лежал. Я ещё одолжила его послушать. Но потом на место вернула, а теперь его нет.

— Ну да, — с издевкою произнес отец. — Значит, он лежал на столе и одновременно был с Иваном в школе?

— Все гораздо проще! — Иван поторопился внести ясность. — Я во время большой перемены забегал домой и взял плейер. Нам с ребятами нужно было кое-что послушать.

— Ты? Забегал? — поднялась дыбом ярко-рыжая шевелюра отца.

— А что такого? — спросил Иван и, несколько погрешив против истины, добавил: — Забежал всего на минутку. Бабушки не было.

— А почему не предупредил? — взревел Константин Леонидович.

— Кого? — вытаращился на него сын. — Ведь в квартире никого не было.

— Мог бы мне позвонить, — откликнулся отец.

— Во-первых, я торопился обратно в школу, — объяснил Иван. — А во-вторых, зачем?

— Затем, что у нас с матерью после того случая душа не на месте! — метал громы и молнии Константин Леонидович. — Если бы ты думал о ком-нибудь, кроме себя, то догадался бы позвонить и нас успокоить!

— Па, но откуда мне могло прийти в голову, что вы подумаете, будто это был не я, а кто-то чужой. И вообще, с чего вы это взяли?

Константин Леонидович перевел яростный взгляд с сына на тещу:

— С того, что твоя родная бабушка не может отличить следы родного внука от следов грабителей!

— Ну, конечно! — захлебнулась от возмущения Генриетта Густавовна. — Теперь, оказывается, я во всем виновата. А между прочим, вы, Константин, тоже на следы смотрели и не отличили.

— Ничего удивительного! — грянул тот. — Вы мне голову заморочили, вытянули с работы, я несся сюда через жуткие заторы. Вы хоть представляете, что такое вести машину в такую метель?

— Константин, — Генриетта Густавовна поправила очки на переносице. — При чем тут метель?

— Хватит! — прикрикнула на конфликтующие стороны Инга Сергеевна. — Главное, что никто в квартиру не залез. Все хорошо, что хорошо кончается. Костя, позвони, пожалуйста, в милицию. Надо перед ними извиниться и объяснить ситуацию.

— Почему я? — Ваниному отцу совсем не хотелось этого делать. — Пусть лучше Генриетта Густавовна. В конце концов, она заварила всю эту кашу.

— Костя, — с нажимом произнесла Инга Сергеевна. — Я тебя очень прошу.

— Меня все вечно о чем-то просят! — завопил глава семейства. — А я, между прочим, в отличие от некоторых, — он покосился на Генриетту Густавовну, — не потомственный интеллигент, и нервы у меня расшатаны.

— Костя, — с ещё большим нажимом произнесла жена. — Я, по-моему, обратилась с просьбой к тебе, а не к маме.

— И вообще, — ощутив поддержку, высокомерно бросила Генриетта Густавовна. — Звонить в милицию — это мужское дело.

— А женское дело не совершать глупостей, тогда и в милицию не придется звонить с извинениями, — очень тихо пробормотал себе под нос Константин Леонидович, однако Иван расслышал.

Он испытывал сейчас двойственное чувство. С одной стороны, было жаль отца, который по его вине оказался в совершенно идиотском положении. А с другой, мальчик радовался, что для него самого эта история завершилась вполне благополучно.

Объяснившись с районным отделением милиции, Константин Леонидович стал напяливать дубленку.

— Куда ты? — спросила жена.

— Погулять, — коротко бросил он. — Нервы успокоить.

И, хлопнув дверью, удалился.

Генриетта Густавовна тоже хлопнула дверью своей комнаты. В замке повернулся ключ. «Опять заперлась», — отметил про себя Иван.

Кажется, и мать обратила на это внимание. Однако истолковала поступок Генриетты Густавовны по-своему и, строго взглянув на сына, нарочито громко, чтобы её голос проник сквозь запертую дверь, произнесла:

— Ваня, я тебя очень прошу: в следующий раз не заставляй бабушку волноваться. Вполне можно оставить для неё записку на видном месте, что заходил.

— Понял, ма! — столь же громко откликнулся сын. — Теперь так и буду делать!

Инга Сергеевна заговорщицки улыбнулась и, вытянув руку, погладила рослого сына по голове.

— Пойдем, покормлю. Проголодался небось.

— Ага, — подтвердил Иван.

Они вошли в кухню.

— Ма, а тебе не кажется, что наша бабушка последние дни вообще какая-то странная? — наугад осторожно поинтересовался он.

— В каком смысле? — подняла брови Инга Сергеевна.

— Ну, запирается постоянно, — вкрадчиво продолжал Иван. — Плейер вдруг стала у меня брать и слушать что-то. Вас сегодня перепугала на пустом месте. Может, в её возрасте вредно плейер слушать? Вдруг он на неё как-нибудь не так действует.

Мать пристально на него посмотрела:

— И тебе не стыдно?

— А чего мне стыдиться? — не понял сын.

— Пожалел какой-то паршивый плейер родной бабушке, — укоряюще покачала головой мать. — А она столько с тобой занималась…

— Мама! — возмутился Иван. «И как эти взрослые умудряются все перевернуть с ног на голову?» — в который раз изумился он. А вслух произнес: — Ничего мне не жалко. Пусть хоть совсем заберет. Просто я за неё волнуюсь. Она действительно стала странная.

— Ваня, — вполголоса отозвалась мать. — Конечно, я понимаю. Характер у бабушки не из легких. Но ведь она не молодеет, а стареет. Естественно, у неё появляются странности. И характер лучше не становится. Учись терпению.

— Мама, опять ты меня не поняла, — вздохнул Пуаро. — Это не просто странности, она другая какая-то стала.

— Я уже все сказала, — устало отозвалась Инга Сергеевна. — С этим поделать ничего нельзя. А ты уже почти взрослый: учись терпению.