Книга Стрела Купидона - Сара Крейвен

— Одна у нее однажды была. И вот как все обернулось. Но я с вами согласен. И, как уже говорил, я упорно работаю над этой проблемой. Но требуется время. К тому же одну серьезную ошибку я уже совершил. Теперь же намерен все сделать правильно.

Нет, запротестовала она мысленно, если вы намерены жениться на Хейзл Синклер, вы попадете из огня да в полымя!

Опасные мысли! То, какую женщину выберет Доминик Эштон, не имеет ко мне никакого отношения. Это не должно меня волновать. Поэтому Фиби сдержалась и промолчала.

— И когда я снова женюсь, то не только ради того, чтобы подарить Таре маму, — продолжал он. — Осуждайте меня за эгоизм, если хотите, но прежде всего мне нужна жена.

— Это естественно.

— Но до тех пор Тара нуждается в заботе, и я хотел бы, чтобы вы серьезно обдумали мое предложение. Ради Бога, Фиби, вы не можете считать, что ваше нынешнее положение идеально. Какими бы ни были ваши планы, вам необходима другая работа, и как можно скорее, черт побери!

— Я знаю об этом, — ответила она. — Но не нуждаюсь в благотворительности. — Особенно в вашей.

— А я вам ее и не предлагаю. Альтруизм будет с вашей стороны, поверьте мне. — Он немного помолчал. — Послушайте, очевидно, между нами имел место небольшой конфликт, и если я повел себя слишком круто, прошу прощения.

— Уверена, вы хотите быть добрым…

— Практичным, — поправил он.

— …но я совершенно неподходящий человек — во всех отношениях. — Она допила тоник и встала. — А теперь я действительно хочу домой!

— Разумеется.

Остаток пути они провели в напряженном молчании.

Как только они въехали в Весткомб, Доминик прижался к обочине дороги в ответ на настойчивое требование сирены, донесшееся сзади.

— У кого-то беда, — заметил он, когда мимо них промчалась пожарная машина.

На моей улице, подумала Фиби.

Доминик въехал на улицу, которая была перекрыта полицейской машиной. Ее водитель подошел к ним.

— Простите, сэр, дорога закрыта. Вам придется ехать назад. В одном из домов тушат пожар.

— Да, я понял, — мрачно сказал Доминик, напряженно вглядываясь в глубь улицы. — Но вы должны нас пропустить. Пожар в доме этой женщины.

— Что вы говорите? Мы так поняли, что владелец дома — мистер Хансон. Он сейчас там сам не свой.

Фиби сидела неподвижно, ее глаза сосредоточенно следили за пожарными, заполнившими улицу возле Хоторн-коттеджа, за их непрестанно снующими фигурами. Задыхаясь от дыма, она сказала охрипшим голосом:

— Я арендатор…

— Сожалею, мэм. Парни справились с огнем, но ущерб причинен значительный. По моему мнению, здесь все придется снести.

Ей кое-как удалось вылезти из машины на дорогу. Доминик поддерживал ее под руку.

— Это ваша вина. — Откуда-то из темноты возник Артур Хансон с перекошенным лицом. — Искра из вашего камина. Я привлеку вас к ответственности за небрежность…

— Я не зажигала огонь. Меня вообще не было дома. — Ее голос задрожал от ужаса, когда она глянула на почерневшую кирпичную кладку и пустые глазницы окон, на обрушившуюся крышу. — Моя одежда, мои вещи…

— Моя ценная мебель! — Хансон не находил себе места от ярости. — Вы еще за это поплатитесь!

К ним подошел начальник пожарной охраны:

— Причиной, по-видимому, стала неисправность проводки. Вам ведь делали предупреждение, мистер Хансон!

— Выключатель в гостиной! — вспомнила Фиби.

— Вполне вероятно, мисс. Радуйтесь, что вы не пострадали. Мы ничего не смогли вынести из вещей, кроме коробочки из белой жести. Она ваша?

— Да. — Фиби почувствовала, как слезы потекли по лицу. — В ней хранились мои документы, фотографии.

Он кивнул:

— Я принесу ее вам… У вас есть где переночевать?

— Да! — ответил за нее, Доминик и крепко обнял Фиби.

— В таком случае скажите, пожалуйста, адрес, сэр. Завтра мне надо побеседовать с молодой леди, и страховая компания будет интересоваться.

— Норс-Фиттон-хауз в Фиттон-Магне.

Слезы затуманили ее взор, мысли путались.

Она смотрела на Доминика, пытаясь возразить, но ни один звук так и не слетел с ее пересохших губ.

— Не будьте дурочкой, — сказал он мягко, как только начальник пожарной охраны отошел. — Какой у вас выбор? Я сейчас отвезу вас к себе домой.

Все, казалось, расплылось, утратило реальность. Единственное, что у нее осталось, находилось в жестяной коробочке.

Фиби все еще крепко сжимала ее, когда Доминик ввел девушку в свою гостиную и бережно усадил на диван. Она видела, как он ворошил тлеющие поленья, разжигая огонь в камине, как Кэрри торопливо принесла поднос с чаем и поставила его на столике перед ней.

Доминик сел рядом.

— Не думайте сейчас об этом. Здесь вы в безопасности.

Она оцепенело покачала головой.

— Я уже все потеряла. Все на свете, кроме этой коробочки. Довольно забавно, не так ли? — И Фиби начала смеяться. И смеялась до тех пор, пока слезы ручьями не потекли по ее лицу.

Откуда-то издалека она услышала, как Кэрри сказала:

— Истерика. Я позвоню доктору Фостеру.

Потом Фиби почувствовала, что Доминик крепко обхватил и поднял ее. Ее лицо плотно прижалось к его плечу. Она почувствовала возбуждающий аромат его кожи, такой чужой и все-таки до боли знакомый. Горькие, безудержные рыдания прорывались из самых глубин ее существа.

Он успокаивал ее, гладил по спине, по спутанным волосом.

— Все хорошо, — шептал он, повторяя эти слова снова и снова, будто какую-то молитву. — Все будет хорошо.

Когда плакать больше не было сил, она обмякла в его руках и, глядя на пляшущие языки пламени, думала, что могла оказаться запертой, как в ловушке, в горящем доме и задохнуться от дыма.

Когда Кэрри привела доктора и Фиби поймала ее быстрый, удивленный взгляд, то поняла, что все еще сидит на коленях Доминика. С горящим от неловкости лицом, она тяжело поднялась на ноги, стараясь не смотреть на него.

Доктор Фостер был добр и немногословен. Он заверил, что слезы явились превосходной терапией, и прописал постель, какао и в завершение мягкое успокаивающее.

— А для начала горячую ванну, — добавила Кэрри, провожая ее наверх.

Фиби с наслаждением погрузилась в горячую душистую ванну. Комната сверкала чистотой; мягкие, теплые полотенца и шелковый темно-красный халат дожидались ее.

Халат оказался великоват. Она подвернула рукава и туго перепоясалась, потом, еле передвигая ноги, поплелась в спальню. Она подумала, что халат принадлежит Доминику, и чувствовала себя в нем неловко. Но выбора не было.