Книга Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом - Борис Шапиро-Тулин

– Азохун вей, – жалела их тетя Бася, – удержать в одной черепной коробке одновременно две такие разные мысли – все равно что заставить раввина крестить детей, а ксендза делать обрезание своей пастве.

Справедливости ради надо сказать, что с этими трудностями бобруйчане все-таки справились и практически уже не путались, когда думали об одном, а вслух произносили совсем другое. Компетентные органы поэтому могли со спокойным сердцем отсылать в центр донесения секретных агентов, в которых приводились высказывания горожан о том, что никаких Высших Сил, кроме тех, что заседали в Политбюро, на самом деле нет, потому что не может быть никогда, а уж в городе Бобруйске тем более.

Почему именно «в городе Бобруйске» и почему «тем более», никто из агентов, правда, не уточнял, а соответствующие органы, насколько известно, странное заявление проверить так и не удосужились. И напрасно.

Дело в том, что Высшие Силы, или не Высшие Силы, – все они, как в глубине души верили бобруйчане, существовали где-то там, вне пределов благословенного города. Здесь же, внутри перпендикулярных друг другу улиц, в качестве побудительной причины местных событий считалось не какое-то абстрактное Провидение, а вполне конкретная тетя Бася, заслужившая это признание множеством деяний, рассказы о которых до сих пор поражают воображение.

Утверждать, что именно из-за нее произошла революция или, скажем, Первая, а затем и Вторая мировая война, было бы, конечно, явным преувеличением. Но к таким катаклизмам, как, например, стихийное бедствие в виде громыхавшей почти целые сутки жуткой грозы, случившейся в Бобруйске за год до Великого Капустного Дня, когда молния ударила в березу, стоящую у входа в местный отдел ОБХСС (рухнувшее дерево вдребезги разбило стекло в кабинете начальника), а затем произошли события, во многом изменившие и сам город, и жизнь его обитателей, – тетя Бася, по мнению горожан, была, несомненно, причастна.

2

Заметим, что странная аббревиатура ОБХСС – никакого отношения к пресловутой организации эС-эС не имела. Расшифровывалась она всего лишь как «Отдел борьбы с хищением социалистической собственности», то есть подчиненные начальника, чей письменный стол заливали потоки дождя, призваны были бороться со всевозможными несунами и спекулянтами, в том числе и с самой тетей Басей, поскольку именно она время от времени скупала и перепродавала ворованную продукцию.

Если бы сотрудники пострадавшего учреждения занялись выяснением глубинных причин случившегося, они непременно выявили бы всю цепочку событий, протянувшихся от дома на Бахаревской до заблокированного упавшим деревом входа в отдел ОБХСС. Но поскольку служивые люди сразу после разгулявшейся стихии занялись делами рутинными, то есть добыванием оконного стекла и поисками рабочей силы, способной распилить на части рухнувшую березу, то многие детали были ими опущены или просто не приняты во внимание.

А между тем цепочку событий с непредсказуемыми последствиями сумела привести в движение микроскопическая по сути часть из охраняемой ими же социалистической собственности, которую в виде мотка пряжи тайком вынесли за ворота «ватной фабрики» и передали в надежные руки тети Баси. При этом роль спускового крючка сыграл обломок металлической стружки, оказавшийся внутри прядильных волокон. Попал он туда совершенно случайно, и только лишь потому, что похитители несколько дней прятали свою добычу среди отходов механического цеха. А вот нажала на это спусковое устройство меланхоличная такса Анорексия, умудрившаяся сесть на острый обломок тем самым местом, которое благовоспитанные бобруйчане стыдливо именовали филейной частью организма.

Такса принялась скулить так тонко и так противно, что тетя Бася бросила своего очередного клиента, подхватила Анорексию на руки и, придирчиво осмотрев, поняла, что без специалиста по филейным частям различных животных, а именно – ветеринара по фамилии Леокумович, увы, не обойтись.

Клиника Леокумовича находилась минутах в двадцати от ее дома, и пока тетя Бася в поте лица своего преодолевала это нешуточное для своих габаритов расстояние, Анорексия визжала все громче и громче, так что постепенно звуки, издаваемые ею, стали напоминать сирену воздушной тревоги, отчего люди в домах, мимо которых тяжело топала тетя Бася, выглядывали из окон, пытаясь отыскать в небе приближающуюся армаду самолетов противника.

Надо отметить, что небо к этому моменту обладало девственной голубизной, хотя до страшной грозы, вошедшей в реестр местных аномалий, оставалось чуть меньше двух часов.

Между тем, согласно известному принципу домино, первая костяшка в лице тети Баси, несущей в клинику визжащую таксу, уже начала свое падение, чтобы подтолкнуть следующую костяшку, которой по воле случая оказалась молоденькая помощница доктора Леокумовича.

Как раз в те самые минуты, когда страдающая одышкой тетя Бася измеряла своими растоптанными шлепанцами последние метры, остававшиеся до дверей заветной клиники, миниатюрная, выглядевшая как подросток выпускница ветеринарного техникума наводила тщательный марафет перед свиданием, ради которого она рискнула упросить доктора Леокумовича отпустить ее на полчаса раньше положенного времени. Но, как говорили в Бобруйске: человек предполагает, а тетя Бася располагает.

Дверь клиники распахнулась, и вторая костяшка непредсказуемого домино закачалась от возникшего сквозняка. Молоденькая выпускница обреченно вздохнула и приняла на руки таксу, продолжавшую исторгать из своего тощего организма звуки воздушной тревоги.

Что произошло с ней после виртуозной операции, проделанной доктором Леокумовичем, теперь уже вряд ли кто скажет с абсолютной уверенностью. Может быть, все последующее случилось из-за того, что сердобольная выпускница слишком близко наклонилась над внезапно умолкшей таксой, а может быть, сама такса, почувствовав внезапное облегчение, потянулась к лицу державшей ее девушки, намереваясь это самое лицо примирительно лизнуть, но по ходу дела почему-то передумала и вместо благодарственного жеста впилась мелкими зубами в нежный подбородок помощницы доктора.

Теперь уже юная практикантка издала звук, похожий на сирену, и было это скорее от отчаяния, нежели от боли, потому что с укушенным подбородком заветное свидание теряло всякий смысл.

Именно в этот момент, связанный непосредственно с травмой юной практикантки, начала свое падение вторая костяшка, приготовившись подтолкнуть следующую, пока еще не подозревавшую об уготованной ей участи. Роль этой следующей, выбранной из множества вариантов злосчастного домино, суждено было исполнить известному ловеласу с говорящей фамилией Ковалерчик.

3

Среди мужчин города Бобруйска ловеласа Ковалерчика выделяло два существенных обстоятельства. Во-первых, в его распоряжении практически постоянно находилась расхлябанная полуторка, на кузов которой прикрепили деревянную конструкцию типа фургон, отчего машина превратилась в подобие небольшого громыхающего дома, который, казалось, все время пытался соскочить с везущих его колес.

Целый день ловелас Ковалерчик развозил по магазинам и пунктам общественного питания ящики с разнообразными молочными продуктами, а в промежутках между рейсами успевал завернуть в густые хвойные посадки, где, скрываясь от любопытных глаз, ждала его очередная возлюбленная.