Книга Во имя Ишмаэля - Джузеппе Дженна

Оставалась темная часть дня. Оставались грязные дела.

И такси везло его не просто по городу: оно везло его в темную половину дня.

Вот как обстоят дела. Поскольку за вещи надо платить, за проституток надо платить и за все надо платить, у Лопеса были связи, которые обеспечивали ему хлеб насущный — за пределами кабинета на Фатебенефрателли. Темные делишки, грязная работа, разгребать дерьмо — без шума. Отыскивать проституток и возвращать их сутенерам. Находить исчезнувших трансвеститов. Перевозить наркотики из одного конца города в другой, без риска. Наркота, которую надо переправить в провинцию: мирно и спокойно. Тогда вызывали Лопеса, а тот всегда оказывался под рукой. Это никогда не были прямые преступления. Это было участие, помощь, чье-то молчание, отвод глаз — за деньги. Однажды паренек из бараков на улице Мозе Бьянки нашел в выемке стены, в темном углу двора, мешочек, в котором был шарик из фольги: внутри оказалось на пару миллионов таблеток (экстази и не только, также психотропные средства). Парнишка обнаружил мешочек вскоре после того, как его туда положили, и незадолго до того, как за ним пришли. Он исчез. Лопесу не нужно было выяснять, что тут действовал подросток: они и сами это поняли. Они просто вызвали Лопеса, рассказали ему о мальчишке и попросили вернуть пакетик. Паренек их не интересовал. Лопесу понадобилась пара часов. У парнишки была невеста, у невесты — брат, который жил в Баджо и которого уже пару дней не было видно. Лопес вошел в квартиру брата невесты, сухим ударом вышибив тонкую деревянную дверь, и обнаружил в первой комнате двух до смерти перепуганных ребят, на столе перед ними лежал развернутый сверток из фольги, доверху наполненный белыми и розовыми таблетками, на столе еще таблетки, а также записи и телефонные номера, чтобы пристроить товар: два идиота хотели сделать на этом деньги. Два миллиона, не меньше. Лопес снова завернул все в фольгу, отсыпал себе в карман с десяток пилюль, положил все в мешочек, а ребятишки тем временем стонали, им было плохо, на щеке одного из них еще видны были полосы от токсичного порошка. Затем Лопес сломал парню ногу: правую, сухим ударом, потому что кость — это тоже деревяшка, тонкая и непрочная, как дверь. Он вышел, а парни завыли (второй, тот, которому он не ломал ногу, тоже выл). Выехав из Баджо, он остановил машину, подумал немного, снова раскрыл сверток и вытащил еще с полсотни таблеток. Вернул мешочек хозяевам. Ему дали полмиллиона: за двух парней, за три часа работы.

Дерьмовая работа. Вся работа дерьмовая. Поэтому Лопесу было так трудно: плавать в дерьме труднее, чем плавать в воде.

Теперь же предстояло вот какое дело. Соня Хокша была проститутка-албанка, она работала на Порта Виттория рядом с заброшенной станцией, где когда-то румыны из ничего соорудили лагерь, а потом его снесли, чтобы построить университетский городок. Там, поблизости, Соня Хокша работала всю неделю, кроме понедельника. Она жила в крошечной двухкомнатной квартирке над «Роллинг Стоуном». Именно туда она водила клиентов для полной обработки. Квартира принадлежала семидесятилетнему албанцу, главарю двух или трех албанских кланов в южном округе Милана. Соня также принадлежала старику: его собственность на пять лет. Потом она могла быть свободной. За семьдесят миллионов ее можно было выкупить, если кто-нибудь пожелает ее выкупить. Но никто не торопился выкладывать семьдесят миллионов. Один раз ее уже пытались у хозяина увести: Соня хотела покончить с улицей при помощи влюбившегося в нее клиента, ей удалось найти место в супермаркете «Ринашенте»: миллион восемьсот тысяч в месяц. Албанцы пришли за ней. Сказали, что, если она не вернется на улицу, они поедут в Валону и заберут ее младшую сестру. Соня вернулась, но у младшей сестры обнаружилась опухоль, и она умерла. Поскольку у Сони не было других родственников, то ее нечем было больше шантажировать, — и месяца не прошло, как она снова исчезла. Калабрийская мафия указала албанцу Лопеса. Хозяин хотел Соню обратно, говорил о ней как о вещи, — он производил впечатление, этот старый албанец, когда говорил о цене и смеялся, показывая желтовато-коричневые зубы. Если она еще в Италии, албанец хотел вернуть ее обратно: Лопесу — два миллиона. Через неделю (на прошлой неделе) Лопес отыскал Соню. Идиот, который забрал ее к себе домой, работал в спортзале: седовласый тренер с искусственным загаром, одежда от Боджи (это свидетельствовало о том, что он старался хорошо одеваться, но много не тратил). Лопес видел его в «Матриколе», ирландском пабе на кольцевой дороге. Подсказка пришла к нему со стороны друга тренера: типичное совпадение, при том что Лопес к тому моменту уже всерьез не верил в то, что бывают совпадения. В баре на Порта Романа вдруг появляется некто, рассказывающий о своем друге. Говорит, что тот влюбился в проститутку:

— Вы должны ее увидеть — какие огромные у нее глаза, вот такие шары голубого цвета…

Проститутка — албанка, говорит он. У того парня водятся деньги: он совладелец трех гимнастических залов. Он вытащил ее с улицы, держит у себя дома. Он должен был жениться, этот тип, но, поскольку влюбился в проститутку, теперь уже не женится. Он держит ее дома, чтобы сутенеры не узнали, где она. Друзья смеялись, Лопес слушал. Они задержались в баре до девяти, на час позже закрытия, смеялись и пили «негрони». Потом вышли на улицу. Лопес ждал в машине. Мужчина, который рассказывал, сел в черную блестящую «BMW». Она тронулась: Лопес следовал за «BMW». Мужчина скоро припарковался на улице, которая выходила на проспект Порта Романа. Лопес вышел, бросив машину на тротуаре, человек тем временем искал в кармане ключи, медленно, задумчиво бредя посреди дороги. Лопес схватил его за воротник, сбил с ног и оттащил за ряд машин, стоявших на тротуаре. Тот страшно испугался и побледнел. В руках у Лопеса был пистолет, он приставил его ко лбу тому типу, стал требовать адрес. Тот не понимал, видно было, что он не верит в происходящее; Лопес продолжал требовать адрес. Когда тот тип понял, о каком адресе идет речь, он, запинаясь, назвал его. Лопес спрятал пистолет в карман, незнакомец продолжал бормотать. Лопес сказал ему, что, если только тот попробует позвонить типу, что путается с албанской проституткой, он вернется. Тот все еще валялся на земле, вытаращив глаза, плакал и еле слышным голосом говорил «Нет». Лопес на машине доехал до площади Пьола, где находилась теперь Соня. На домофоне он нажал кнопку с именем «Руделла»: ему ответил мужской голос, Лопес отошел от домофона. Подождал немного: из подъезда вышла пожилая пара. Потом вышел мужчина — Лопес попросил у него сигарету, тот ответил, что не курит, и Лопес узнал голос, что ответил ему в домофон: это был Руделла. Пошел за ним следом: тот направлялся к «Матриколе» за пивом. Лопес обогнал его и вернулся к подъезду на площади Пьола. Он подождал еще немного под дверью дома Руделлы, пробрался внутрь вслед за синьорой лет под пятьдесят, поднялся по лестнице, изучил таблички с именами жильцов. На четвертом этаже, на табличке, оформленной под латунь, он прочел: «Руделла А.». Прислушался: тишина. Он спустился вниз, снова сел в машину, припаркованную позади дома: в это время убирали улицы. Было десять часов. Ему не хотелось есть замороженные полуфабрикаты. Лопес пошел в «Макдоналдс». Картофель фри был противным, и тогда он отправился в «Магадзини Дженерали», чтобы поесть грибков. Потом нашли труп на улице Падуи.