Книга Поджигатель - Питер Мэй

В утренней тишине негромкий смех детей звучал чуть печально, словно колокольчик, звонящий в память об усопших. На пыльных тропинках пекинского парка Житань беззаботно резвились маленькие сестры-двойняшки, одна в розовом платьице, другая — в белом. Темные глазки обеих сияли восторгом. Простодушно счастливые, девочки еще не знали, как близко может оказаться тьма небытия.

Мать попросила няньку, молодую жительницу пригорода со скучным деревенским лицом, сначала прогуляться с дочерьми по парку и лишь затем вести их в детский сад. Утром воздух свеж и прохладен, когда же солнце поднимется над горизонтом, его лучи беспощадно выжгут зеленоватое очарование листвы, зной обесцветит все краски дня.

Под раскидистой кроной седовласый старец в отутюженном синем кителе — такой же носил председатель Мао — и белых перчатках занимался гимнастикой тайцзи.[1]Плавные движения полны грации; руки разведены в стороны ладонями вверх, левая нога слегка согнута, в ее медленном взмахе ощущался полный контроль над телом — тот контроль, который был недоступен старцу над собственной жизнью. Девочек пожилой пекинец не заинтересовал: их внимание привлекли непонятные звуки, что доносились из-за поворота тропинки. Сестры со всех ног устремились вперед, не слыша негодующих воплей няньки.

Позади остались пять или шесть человек у ствола тополя, которые нараспев читали стих древнего поэта, скамейка с двумя старушками в теплых вязаных жакетах. Топот детских ножек заставил обеих осуждающе покачать головой: в дни их молодости такое воспитанным чадам не дозволялось, да и до боли спеленутые ступни[2]пресекли бы саму мысль о подобной забаве.

Странные звуки становились все громче. Подбежав ко входу на круглую, выложенную каменными плитами площадку, которую окружала высокая стена, девочки в изумлении замерли. Десятки пар — совсем юных, среднего возраста и уже в преклонных годах — в немыслимых па двигались по отшлифованным веками гранитным плитам, полностью отдавшись во власть причудливого ритма. Глаза конторских служащих, домохозяек, армейских офицеров и скромных школьных учительниц были обращены к ступеням древнего алтаря, что возвышался в центре площадки. Там, на самом верху, где столетия назад проливалась кровь приносимых в жертву дневному светилу[3]животных, извивались в танце две одетые в черное фигуры — юноши и девушки. Из медной трубы старинного граммофона неслись рваные аккорды зажигательной ча-ча-ча.

Взирая на отчужденно-счастливые лица танцующих, сестры стали невольно покачиваться из стороны в сторону. Такими их и застигла, едва переводя дыхание, раскрасневшаяся от бега нянька. Действо поразило и ее: все-таки до чего необычное это место — город! За спинами танцующих, возле самой стены, нянька заметила трех мужчин, которые, держа в руках отливавшие серебром длинные мечи, резкими взмахами рубили воздух. Со стороны схватка казалась пародией на средневековую битву. Танцоры не обращали внимания на новоявленных рыцарей, но нянька, почувствовав в душе укол страха за девочек, взяла их за руки и решительно потащила прочь, подальше от толпы и разнузданной, чуждой ее уху мелодии.

Оказавшись вновь на тропинке, все трое ощутили некий тревожный запах. Сквозь листву откуда-то тянулись тонкие голубоватые струйки дыма. «Кому это еще взбрело в голову жарить здесь на открытом огне мясо?» — подумала нянька. Несколько шагов, и за невысокими кустами блеснули язычки пламени. Сердце деревенской девушки дрогнуло от жуткого предчувствия. Двойняшки опять бросились вперед, глухие к ее отчаянным крикам. Нянька поспешила за детьми. Слева от тропинки в негустых зарослях сверкнула гладь пруда, на берегу которого стояла крошечная уютная беседка. Оттуда меж деревьев плыл печальный стон скрипки. Следуя за сестрами, нянька очутилась на небольшой поляне. В центре ее полыхала бесформенная темная груда, к небу поднимался сизый дым. Обе девочки в недоумении замерли чуть поодаль. Остановилась и нянька. Лоб ее покрыла испарина, прищуренные глаза пытались разобрать, что дает пищу огню. В ярких желтых сполохах шевелилось что-то, отдаленно напоминающее человека. Может, показалось? Пронзительный крик, который вырвался из горла одной из девочек, встряхнул няньку, обострил ее взгляд. Из темной груды к ней тянулась скрюченная и почерневшая рука мужчины.