Книга Что мне делать без тебя? - Ирина Лобановская

Полина уже мелодично пела в соседней комнате. Но до приезда Валерия заявился Глеб. Шумный, довольный и собой, и жизнью, он ввалился с пакетами в руках.

— Разгружай меня, моя девочка! Тут много разных угощений и сюрпризов для тебя и для мартышки!

Мартышка высунула любопытный нос из двери, с интересом рассматривая пестрые упаковки.

— Я очень рада, папа, что ты заехал, — сказала Олеся, целуя отца. — Ты не встретил Мэри? Она только что ушла.

Глеб скорчил уморительную гримасу, отчего Полина громко фыркнула.

— Ты прекрасно умеешь не вовремя что-нибудь ляпнуть. Пошла в мать. Впрочем, все женщины таковы. Нет, Мэри я не видел. Зато видел кое-кого поинтереснее…

Олеся насторожилась.

— Твой рыцарь или паж стоит у подъезда, — торжественно провозгласил Глеб, бросаясь на диван и обнимая Полину. — Почему ты столь сурова к нему?

— "Здравствуй, князь ты мой прекрасный…" — машинально произнесла Олеся и вдруг заорала, испугав и отца, и дочь, которые одновременно вздрогнули и ошеломленно уставились на нее. — Вы что, все разом повредились в уме? Почему вы без конца твердите об этом мальчике? И почему я должна что-то делать? И что? Что?! Вот Валерий, наоборот, считает, что лучше не обращать никакого внимания! Так кого же мне слушать?!

— Лучше всего никого, — примиряюще пророкотал Глеб. — А твой Валерий глуп, прости, моя девочка. Хотя я очень люблю его, это моя слабость. Наверное, я вижу в нем сына, которого мне всегда так не хватало, кругом одни девчонки, — и он снова нежно обнял Полину, тесно к нему прильнувшую.

— Твой сын вот-вот явится, — буркнула Олеся, остывая. — И ты будешь счастлив его лицезреть. Вы стали большими друзьями, просто не разлей вода, но я не понимаю, что вас связывает. Уж слишком вы разные. О чем разговариваете, где бываете? Надеюсь, это не военная тайна и ее можно разглашать?

Глеб засмеялся.

— Прости, моя девочка, но рассказывать утомительно совсем неинтересно. Бываем всюду. А о чем говорим… Ну, разве можно хоть что-то здесь запомнить? Опять же — обо всем! Вот за что я обожаю мартышку: она, в отличие от тебя, никогда не задает вопросов.

— Ее все обожают именно за это, — сказала Олеся и поймала себя на мысли, что вступает в тяжелое и опасное соревнование с дочерью.

Полина была уже маленькой женщиной, и ее влияние чувствовалось слишком сильно.

— Мэри ушла, — сообщила она деду, зарываясь лицом в его пышные седеющие волосы. — Она ушла совсем. Она такая красивая!

Глеб осторожно отодвинул ее от себя.

— Вот она, проклятая женская солидарность. Надеюсь, ты не воображала себе, что Мэри будет твоей бабушкой вечно?

— Конечно, воображала, — сказала Полина. — Но не верила.

Глеб крякнул. Олеся засмеялась.

— Что, съел? Так тебе и надо, не будешь ловеласничать. Все юных бабушек ребенку находишь! Ты сам подумай, скоро бабушка Полины окажется ее ровесницей! Еще каких-нибудь лет десять, и ты женишься на ее подруге! Мало тебе моих!

Глеб полностью проигнорировал гневную тираду.

— Так ты говоришь, сейчас приедет Валерий? — задумчиво спросил он. — Очень хорошо, я заберу его с собой.

— Куда ты его заберешь? — окончательно возмутилась Олеся. — Он приедет ко мне, а не к тебе! Что за самоуправство, в конце концов!

Злая, она пошла открыть дверь Валерию. И первое, что увидела — его недобрые, холодные глаза. И первое, что услышала:

— Этот мальчишка опять торчит у твоего подъезда!

Да чем же она виновата?!

— Чем сидеть тут, лучше пойди и пригласи его в дом!

Валерий, похоже, совершенно потерял голову.

Круг замкнулся. Они все будто толкали ее к мальчику, не задумываясь о последствиях. Потому что нужен был какой-то выход. Ведь безвыходных ситуаций не бывает. Точнее, их очень не любят люди и начинают искать спасительные ходы там, где они вовсе не требуются.

Глеб встал, прижал к себе внучку и провозгласил:

— Валерий, сегодня вечером нас с тобой ждет старый Федор. По-моему, ты подзабыл о нем! Что это у молодых с памятью? А ведь обижать старика не стоит. Поэтому, мои дорогие девочки, мы покидаем вас до завтра! А тебе, Олеся, я бы советовал выпить на ночь успокаивающее.

— Лучше всего водки, — неласково уточнил Валерий. — Это ее любимое успокаивающее.

И, чтобы не слышать резкий ответ, быстро вышел. Глеб, покачивая головой, ушел следом. Снова наступила тишина, и снова они вдвоем — Олеся и Полина — стояли в передней…

— Я сейчас вернусь, — сказала вдруг Олеся и открыла дверь.

Полина смотрела вслед без всякого удивления.

Времена Дафниса и Хлои давно миновали. Но Карен продолжал упорно стоять под дождем, твердо зная, что дождется. И она подошла к нему неслышно, откуда-то сбоку — он ее не сразу заметил. Молча остановилась рядом. Так они стояли довольно долго, пока Олеся, понимая идиотизм и бессмысленность ситуации, не спросила:

— Что ты здесь делаешь, Карен?

И он спокойно ответил:

— Жду.

Ужасно, когда от тебя постоянно чего-то ждут. Но прекрасно, когда ждут именно тебя…

— Чего? — продолжала она, ступив на опасный путь допроса, увлекающего ее своим пристрастием.

— Вопрос поставлен некорректно, — хладнокровно заметил Карен, и глаза его насмешливо блеснули. Он почувствовал, что наконец вполне овладел положением. — Не чего, а кого. И все давно отлично знают ответ на ваш вопрос, поэтому стоило ли его задавать?

И это влюбленный юноша?! Олеся неприязненно отшатнулась.

— Так принято теперь острить? Или, скорее, иронизировать?

— Острить? — искренне удивился Карен. — Я и не собирался… Стало чертовски холодно. Сегодня я стою здесь ровно час сорок восемь минут, кажется, насквозь промочил ноги и заодно пересчитал все проходящие машины. Тысяча семьсот шестьдесят четыре… Можно проверить. И постовой на углу завтра вечером со мной поздоровается.

Олеся не выдержала и засмеялась.

— Утверждение некорректно. Завтра будет дежурить другой.

— Ну, надо же, как неудачно! — воскликнул Карен. — А мы уже так привыкли друг к другу!

Он никогда не боялся выглядеть смешным или странным. Влюбиться в женщину под тридцать? И пусть, пожалуйста! Не надо мучиться ложными сомнениями. И он пока еще не боялся возможного счастья, которое всегда — вызов окружающим. Люди редко бывают счастливы, быть может, потому, что просто не осмеливаются на дерзость.

Рука мальчика, мокрая и холодная, неуверенно и все-таки достаточно свободно коснулась руки Олеси. И она торопливо отдернула ладонь.

— Пойдем лучше в дом. Тебе нужно согреться, и я познакомлю тебя с дочкой.